Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

Камёлё пришла в магазинчик, где работала продавщицей. С дисплея на витрине улицу освещало звездное небо. «Ӧссенская мудрость» – гласила вывеска. Может, название немного напыщенное, но, как говорила работодательница Камёлё, если хочешь заниматься предпринимательством в сфере безмерных тайн космоса и безмерной человеческой доверчивости, преувеличивать тоже нужно безмерно. Камёлё проскользнула внутрь и осторожно вдохнула. «Ӧссенская мудрость» для слабых характером могла быть в прямом смысле слова опасна. Концентрация таинственности и одухотворенности на кубический сантиметр здесь многократно превышала дозволенную норму.

Сзади были склад и офис, оба отделены шторой от магазина и лестницы – чтобы безумных землян и обанкротившихся ӧссеан, покупающих здесь магические амулеты или посещающих «мессы» в местном импровизированном лардӧэне, не оскорблял вид чего-то настолько низменного, как стол, заваленный счетами. Старая Ёлтаӱл, одетая в джинсы и полосатую майку с черепом и костями, копалась в глубине в ящиках и вполголоса бормотала на ӧссеине.

– Рё Аккӱтликс, дурацкое барахло… духовное возрождение, чтоб вас… курицы мистические… – долетали до Камёлё обрывки ее разговоров с самой собой.

Камёлё ухмыльнулась, подняла штору и подошла к Ёлтаӱл.

– Ага, а вот и ты! – обрушилась на нее начальница.

Она ткнула в Камёлё пальцем.

– Каких цветов может быть аура?

– Любых, – заверила ее Камёлё. – Три-четыре оттенка личной характеристики плюс их вариации в соответствии с нынешним настроением. Но очень мало людей ее видят, Ёлтаӱл. Даже среди глееваринов.

Ее передернуло при воспоминании о полосах иссиня-черной тьмы в доме Луса.

– Я сама вижу ауру крайне редко. Только если она очень сильная.

– Три цвета! Как раз хватит. – Ёлтаӱл радостно тряхнула ушами. – Слушай! Людей, которые нам песок привозят для «Лунной исповеди», попросим насыпать разноцветного песка в бутылочки. Сделаем глееваринскую смесь для улучшения ауры. Будет хит сезона!

Камёлё закатила глаза.

– Как-то ты не облегчаешь прозрение страждущим.

– Не нужны мне тут прозревшие эти! Нужны чуть-чуть фанатики, чтоб их наставлять на путь истинный, – возразила Ёлтаӱл. – А он ведет угадай куда: из их кармана прямо в мой.

Она отложила очередной сундучок и встала.

– Надо кучу вещей заказать. И внизу в бочки поставить новые мицелиальные фигурки. Когда магазин закроем сегодня, надеваем перчатки – и вперед. Сюда толпы народа сбегутся, вот увидишь. И стаи медиантишек! Денежки поплывут! Через месяц в это же время тут народу будет выше крыши.

Камёлё подняла руки и размяла суставы в ушах.

– Ты серьезно?

– А что? Что сюда медиантишки припрутся? – рассмеялась Ёлтаӱл. – Не говори мне, что новости не слушаешь! Вчера вечером по стереовизору об экстрасенсорных способностях говорили. Один раз в говно ступишь – и уже воняет. Медианты дерзкие как белки – всюду влезут, но в официальных храмах их в шею выгонят. А у нас тут одно из немногих мистических мест, где им ничего не угрожает. Мы к ним выйдем с хлебом и солью, как говорят на Земле.

Она повернулась к Камёлё спиной, без лишних церемоний стащила пиратскую майку и начала заматывать себя в фиолетовый наряд с рукавами в складку. Это была ее рабочая одежда. Общение с клиентами она воспринимала как костюмированное представление.

Камёлё прошла за Ёлтаӱл к импровизированной кухне и налила себе свежего кофе. Она еще помнила, какой у нее был шок, когда она пришла сюда впервые, а Ёлтаӱл начала объяснять ей, почему ее называют Прастарой.

– В темноте канала Авалӱн, в неволе и горе, преданная и завлеченная в западню, стенает Мать всех Кораблей, Прастарая, Плененная, – декламировала старая комедиантка с чувством и прижимала руку к груди.

– Так грустно, что бедняжка до сих пор стенает, но, к счастью, она делает это за толстой стеной, – хихикала она. – Так что никаких проблем, если я позаимствую Ее Святое Имя!