Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

Она почувствовала, что начинает краснеть. Конечно, Лукас сейчас же убедит ее попросить с плачем прощения и еще собственными руками налить ему другой чай – ясно как день!

– Когда я спросила, кажется ли тебе ӧссенский чай ужасным, ты лишь рассмеялся! – выпалила она обиженно. – А теперь выходит, что я была права. Речь не о том, что гӧмершаӱл невкусный. Ты просто его боишься!

Если бы она подумала, то, скорее всего, никогда бы ничего подобного не сказала; однако, как только это прозвучало, она поняла, что попала прямо в цель. Лукас разочарованно покачал головой.

– Вот так и делай доброе дело – тебя обвинят в трусости! – засмеялся он. – Классика.

Он взял свою чашку и залпом выпил остывающую жидкость.

– Сюрприз, Пинки! Я не пытался тебя отравить. А теперь, надеюсь, позволишь мне выпить чай, который я люблю.

Она заморгала в удивлении. Лукас поставил чашку и уставился в пустоту над ее головой. Холод растаял и победные искры догорели. В его глазах остались лишь грусть и усталость.

Пинки чувствовала, как в ней все сжимается от жалости. Боже, зачем она это сделала? Лукас ради нее достал запрещенный чай, которого сам не хотел. Разве не было у него права не пить его? Она слышала, как он наливает новый отвар из чайника в обе чашки, но не осмеливалась даже дышать.

– Ну же, Пинкертинка! – раздался через мгновение голос Лукаса, в котором не было ни тени враждебности. – Перестань себя мучить и попробуй этот. Может, поймешь, что он куда лучше, чем гӧмершаӱл.

Его улыбка добавила ей смелости.

– Лукас, пожалуйста, прости… Я… я просто…

– Ага, – прервал он ее и махнул рукой. – Я сделал глупость, пытаясь этого избежать. Ведь ничего такого. Ты расплачешься, я попытаюсь тебя поцеловать, и при этом мы перевернем стол.

– Я не распла… – всхлипнула она.

– А вот и да, – убедил он ее. – Это совершенно не важно. Беру назад свое утверждение, что я не пытался тебя отравить. Этот отвар был чертовски сильный.

Лукас наклонился к ней.

– Я кое-что тебе расскажу, Пинки, но это тайна! Противники археоастронавтических теорий пытаются это скрыть, но гӧмершаӱл когда-то варился для крокодилов, чтобы вызвать у них достаточно слез для создания пословицы. Крокодиловы слезы – неоспоримое доказательство доисторических связей Земли с Ӧссе.

Пинки хотела засмеяться, но все в ней дрожало от такого приступа чувств, что она не осмеливалась вообще ни на что. Слез было совсем мало, и они стекли по щекам на стол без особого драматического эффекта; но тому, что сделали ее губы, она не могла не ужаснуться.

– Я всегда тебя любила, Лукас, – сказали ее губы своевольно. – Я все время стараюсь, чтобы ты не узнал об этом, потому что ты только посмеешься. Возьми меня! Я постоянно об этом думаю! Все эти двадцать лет, что я тебя знаю.

– Погоди, Пинки, стой, – протестовал он. – Это должна быть моя реплика. Ты крадешь мою роль!

– Ты никогда не воспринимаешь меня всерьез! Всю жизнь только издеваешься надо мной! – несчастно всхлипнула Пинки и наконец расплакалась во всю силу.

Долго это не длилось, бурный напор чувств утих через две или три минуты. Пинки достала платок, вытерла глаза и с трепетом выпила чаю. Второй чай был совсем не таким ароматным, но в тот момент его нежный горьковатый вкус был в самый раз. Ей казалось, будто он вносит четкие черты реальности в разноцветный вихрь безумия.

– Откуда ты знал… почему этот чай… я хочу сказать… – начала она.

«Что бы ты ни сказала, Пинки, это будет гарантированно глупый вопрос, примерно на минус пять баллов», – тут же осеклась она и закусила губу. Лукас молчал. «Он злится? Боже, он возмущен тем, что я сказала вслух?..» Какое-то время она боролась с замешательством, прежде чем отважиться снова на него посмотреть.