Дочь реки - Елена Счастная (2020)

— Не дух, — бросил он и скрылся в своем шатре.

Там завалился на ложе, что было прохладным и приятно сухим — и тут же провалился в сон. Наутро он встал раньше даже Калуги, которого, поднявшись на рассвете, всегда уже можно было застать у костра над котлом — и в нем уже обычно что-то парило или бурлило. А нынче только полусонные дозорные досиживали свое, тихо переговариваясь, едва ворочая языками в этой туманной, бронзовой от разгорающегося Ока тишине, что застыла над росистой травой, словно схваченная изморозью. Через нее продираться надо было, как сквозь насыпанную в миску муку.

— Никаких лодий ночью по реке не проходило? — все ж спросил ватажников Рарог, хоть и мало надеялся на то, что Любор окажется столь беспечен, чтобы в открытую похищенную девушку проводить тем путем, на котором легло становище ватажников. Хоть дорога до Оглобича как раз проходит через Пороги.

— Не видели ничего, — пожал плечами Борун. — Тихо было. А ты когда же это, ночью вернулся, что ли?

— Ночью, — вздохнул Рарог.

Он отошел чуть в сторону по берегу и, раздевшись, окунулся в холодную еще воду.

И сошел с тела весь дурман, что накануне окутал его липкой пылью: сладкий от объятий Грозы, от ее ответного желания, которому — еще чуть-чуть — она готова была поддаться. И одновременно горький: от всего, что случилось дальше, от потери, что разрывала грудь на части.

Теперь можно и до Оглобича собираться.

Как начали просыпаться и другие ватажники, Рарог сразу выбрал тех, что с ним поедут: Другош, хоть и ворчливый, но верный, сразу вставший на сторону нового молодчика, что однажды появился в ватаге Тихобоя. И Зенешко — парень тихий, но смекалистый и с таким острым глазом, что даже, кажется, за излучиной может лодью увидеть, прямо сквозь стену леса или кустов густых. Такой ему нужен был, потому как не только с княжичем Рарог говорить собирался, а еще и разведать что- то о том, где теперь Гроза. а Зенешко успел уж отдохнуть после дозора, а потому будет внимательнее многих.

Много ватажников с собой брать и не нужно, хоть никто и не надеялся, что в Оглобиче их ждут с добром. Встревать в бой вслепую — только жизнь зязря разменивать, а что еще Любор скажет — неизвестно. Да и внимания слишком много к себе привлекать не хотелось.

Ватажники, конечно, спрашивать стали, зачем старшому в другую весь понадобилось, да он ничего толком объяснять не стал. Сказал только ждать и с дозором на стругах выйти сегодня по реке, опробовать Делеборов струг после зимы. Хоть тот его, верно. уж на воду спускал. Да лучше бы ближникам Рарога самим все посмотреть, чтобы не было после каких неожиданностей скверных. Приказ о том получил Волох, а там он скоро вернется.

Выдвинулись до Оглобича на той же лодке, что Рарог брал у Делебора. Он ведь не только охотник, но и рыболов неплохой, а близ реки, по которой можно много куда добраться: воды здесь спокойные, пороги хоть и есть ниже по течению, отчего весь и получила свое название, а пройти их знающему человеку не сложно.

— Ты куда это сорвался? — только и спросил Делебор. — Мы уж почти готовы выходить, куда скажешь. Еще день-другой…

— До Оглобича надо, хоть на куски меня режь, — отмахнулся Рарог. — Скоро вернусь. А там увидим, что дальше делать станем.

— За невестой едем, — скабрезно хмыкнул Другош. — Скоро на свадьбе погуляем так, что живы не все останемся. Я так точно напьюсь до полусмерти.

На его слова, будто бы и несерьезные вовсе, кожевенник один глаз прищурил, отчего вид у него стал и вовсе разбойничий.

— Это он правду говорит, или ему ночью в ухо кто залез и все изнутри выел?

— Да он родился таким, — Рарог угрожающе посмотрел на болтливого ватажника.

А Другош как будто и не заметил, сосредоточенно поворачивая весло и прислушиваясь, как поскрипывает уключина.

— Ясно… — недоверчиво протянул Делебор. — Ты давай не пропади снова на лишнюю луну.

— Уж не пропаду.