Дочь реки - Елена Счастная (2020)

Пока больше Рарог ничего говорить не стал, но так и повисло тяжелое, словно унизанная росой паутина, напряжение между ними. Кожевенник, он хоть и поддержал однажды, а все равно вес в ватаге имел немалый и во многом его соратники слушали. И старшой слушал, когда нужно было. Как бы не порассказали ему мужи многого, а он не придумал себе чего ненужного.

И потому отплывать как ни было тяжко, а стало и вовсе неохота. Заварится тут каша с его легкой руки — и к ведунье ходить не надо. Но и деваться некуда. Бросить Грозу в беде Рарог никак не мог, иначе только самому в воду с утеса какого бросаться, если с ней что-то недоброе случится.

На том и расстались покамест. Толкнули лодку с травянистого берега, пологого, уходящего в глубь реки песчаным ковром. Нос плюхнул о тугую гладь, Рарог перескочил на борт и сел впереди, наблюдая, как неспешно и легко гребут Другош с Зенешко.

Резвое течение гнало лодку быстро, и скоро можно стало отпустить весла, только иногда поправляя ими направление. Сели грести вдругорядь только подойдя к порогам. Рарог повернулся лицом вперед, командуя, куда лодку направлять и где обходить самые опасные места. На маленькой посудине справились быстро: были бы руки умелые и привычные к гребле. Приходилось тут и на стругах проходить не раз: вот тогда их приходилось по берегу перетаскивать, потому как какими бы легкими и юркими они ни были, а брюхо ободрать можно так, что не соберешь потом.

После полудня показались на берегу, на пологом, вытянутым вдоль русла холме, избы Оглобича. Название эта весь носила совсем как город какой или острог. И не зря: разрослась в последние лета и для неприятелей каких была трудной добычей, потому как незаметно к ней не подберешься: далеко с холма вся река в обе стороны просматривается. Но и им досталось прошлым летом. Другое дело, что русинам после пришлось обратно поворачивать: дальше из-за порогов они пройти не смогли. И тут, поговаривали, собирается князь ставить еще один острог. И многие бояре, которые обучены ратному делу, а то и сотники в княжеской дружине — никто не отказался бы в остроге этом после воеводой осесть.

К берегу пристали в месте сокрытом от чужих глаз в чуть приболоченной части большого заливного луга, посреди которого торчала обкусанным пальцем старая, как сам мир, мельница, давно уж заброшенная. Судачили люди, что тут и мавки водятся, а то и русалки сами: да их никто из ватажников не боялся.

Договорившись о том, кому и что делать нужно, что разведывать, мужи разошлись, договорившись встретиться тут же к сумеркам. Переночевать, если придется и отправляться обратно.

Путь в гору оказался на удивление легким. Гнало в спину Рарога нетерпение скорее увидеться с Любором и вызнать наконец, что ему надо такого, что он не просто его за живое решил взять: семье пригрозить, всему Кременью, если понадобится — а оторвал с мясом то самое, что и так кровоточило уж сколько седмиц. И только едва корочкой зыбкой подернулось, как понял Рарог, что Грозе он нужен, что она не может тоже от него оторваться теперь и ради него даже изменила вечному своему холоду. Точно угадал княжич, куда бить больнее. А может, и рассказал кто?

В Оглобиче оказалось ветрено и шумно. Справные избы теснили бревенчатыми боками к середке улицы. Порой даже попадалась под ногами мостовая, что для веси и вовсе диковина. Правда была она старой и местами вросла в глину, но еще помогала пути больше, чем мешала. Стучал где-то внизу, у подножия холма едва слышный молот в кузне. Погавкивали собаки, еще взбудораженные с утра. Уже выходили люди на лядины после отгремевшего недавно Ярилиного дня. Насиделись без работы, нагулялись — хватит. Не особо скрываясь, Рарог прошел до гостиного двора, что тоже был тут, как и положено крупной веси, через которую купцы частенько проходят, останавливаются сил поднабраться перед трудным, хоть и недолгим путем через пороги.