Дочь реки - Елена Счастная (2020)

Чуть остыв, они тут же уснули. А утром Гроза больше нутром почуяла, как светает. Помалу забрезжила красноватая в облаках заря, сочась вишневым соком между берез, между ветвей тонких, играя на ладонях мелких листьев. Упала на лицо первыми лучами точно в оконце. Рарог поднялся медленно и осторожно, стараясь Грозу не разбудить. Только не удержался все же — коснулся ее виска губами, прежде чем из клетушки их выйти. Она открыла глаза, успев только ухватить спину его, прежде чем он скрылся. Она прижала кулаки к груди, сжимая в них край одеяла. Сердце, совсем проснувшись, забилось встревоженно. Как бы ни была она уверена в том, что все будет хорошо, а все равно страшно.

Она хоть и сама с богами порой говорить пыталась и даже слышала, когда хотели к ней обратиться — а все равно воля их была для нее непостижима. Она помнила голос Велеса. Чуть насмешливый, но и грозный тоже. Сильный не громкостью своей, что в голове звучала, а перекатами низкими, особыми, словно доносящимися из глубин таких, что никому, даже волхвам, не разглядеть. И боязно было за Рарога — что придется ему в эту пучину окунуться, так или иначе отдаться на волю бога, который сам выбрал его. И боролся за него, как за собственного сына.

Послышались голоса в хоромине. Поначалу тихие, но нарастающие, как просыпались хозяева. Басили мужские, только едва прерываясь тихим голосом Ярены. Гроза поднялась тоже, желая Рарога проводить, пока на капище не ушел вместе с отцом. Да пока в порядок себя приводила: не вылетать же под чужие взоры растрепанной — а мужи ушли спешно, кажется, даже не поутренничав.

Она выбежала, на ходу накрывая косы платком — и не успела.

— Ничего, — успокоила ее Ярена, размешивая в горшке только приготовленную на молоке кашу. — Даст Макошь, даст Велес, скоро вернутся, если воля его быстро проявится.

— Он хочет видеть его своим волхвом, — проговорила Гроза осторожно, поглядывая на большуху.

— Кто? — не сразу поняла та.

— Велес.

Ярена покачала головой недоверчиво. Да и откуда ей знать, что Гроза сама его слова слышала не раз. Да и знать-то не стоит: еще решит, что она рехнулась. Вернулся со двора Таномир, с интересом поглядывая на женщин, которые застыли на перепутье незавершенного разговора.

— Сядь, поешь. А то убежишь так. Как они вон, — быстро окликнула его Ярена.

А он и правда уж собрался куда-то. Рубаха на нем была простая, рабочая и порядком уже застиранная. День сегодня был еще сухим: верно, в поле куда пойдет или на луг — за веселыми песнями с друзьями сенокосить. Там парни горланистые и девицы смешливые — молодому Яриле волнение. Вон как глаза сияют. Наверняка уж зазноба какая его ждет.

Таномир ожидаемо быстро проглотил свою кашу, на каждой ложке обжигаясь, и, прогремев чем-то в сенях, ушел.

— Крепко ты моего сына пленила, — серьезно заговорила Ярена, закончив хлопоты у стола. Поманила за собой. Дел по дому много, и найдутся те, что можно и отяжелевшей женщине выполнить.

— Я не хотела пленять, — пожала плечами Гроза.

Пошла за ней. Они взяли ведра и коромысла и направились к колодцу. Гроза в том небольшая помощница, чтобы воду таскать, да с одним-то справится. Бегать меньше.

— Я видела, что не хотела, — после недолгого молчания вновь заговорила Ярена, как вышли они на улицу. — Но как вы появились здесь с княжной, сразу поняла, что в тебе есть часть нити судьбы, которая и со мной тоже связана. И я видела, как говорит о тебе Измир. Как смотрит, когда даже имя твое поминает.

— Я очень его ждала, — отчего-то захотелось сказать. — И то, что стала женой князя… Долго рассказывать.

Ярена покивала, поправляя на плече коромысло.

— Ты можешь во всем на меня полагаться, Гроза, — посмотрела на нее искоса. — Я тебя даже от князя спрячу, если придется. Но только вот одно меня тревожит больше. Что ты, говорят, вилы дочь. А, стало быть, уйдешь когда-то. Оставишь его.