Тихая роща - Юлия Лим (2017)

Но Кощей не слушает ее. Он закрывает глаза и сосредотачивается на ощущениях. Пульсирующие огоньки разбегаются по его венам от сердца к ладоням, и кожа начинает гореть. Но ему не больно. Кольцо прижимается к ране Василисы. Лягушка стонет от боли.

Снопы голубоватых искр вылетают из-под рук Кощея одна за другой. Они снуют по переднику Василисы, проникают в дыры в ткани и забираются в рану. Лягушка кричит от жгучей боли, но через мгновение чувствует облегчение – страдания ушли.

Кощей убирает ладони и смотрит на одежду: пятно больше не расползается.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

– Умиротворенно, – отвечает Василиса, закрывая глаза.

Кощей подбирает служанку с пола и кладет ее на кровать Таи, накрывает одеялом. Кольцо, что он сжимает, обжигает кожу на ладони. Кощей раскрывает руку и видит, что оно светится.

– Покажи мне, куда ее забрали, – просит он.

Кольцо поднимается в воздух и вылетает из дыры в стене. Кощей бросается следом: громко свистнув, выпрыгивает из замка и приземляется в седло подоспевшего Буяна. Взявшись за поводья, он пришпоривает коня.

С громким ржанием Буян встает на дыбы и несётся вслед за кольцом.

– Кощей! – голос Домового достигает слуха царевича. Домовой летит рядом, поспевая за конем. – Что случилось?

– Это все из-за тебя! – говорит Кощей, вновь и вновь пришпоривая Буяна. – Если бы не ты, Тая сейчас была бы в безопасности!

– О чем ты говоришь? – пугается Домовой.

– Пока я отбирал у тебя кольцо, кто-то украл Таю!

Домовой охает и бледнеет, становясь прозрачным и сливаясь с лунным светом.

– Я хочу помочь! Вместе мы быстрее ее найдем! – кричит он.

– Ты и так уже помог! Мне больше не нужны неприятности. Ты должен охранять дома, а не нести разрушения! – отвечает Кощей.

Домовой замирает, глядя на черную точку, которой стал Буян, умчавшись далеко в лесные дебри.

– Лучше бы ты никогда мне этого не говорил! – всхлипывает Домовой и кидается прочь от замка Кощея. – Я сам ее найду!

3

Купание прошло успешно, если обтирание вонючей жижеватой тиной можно так назвать. Сушиться мне бы пришлось долго и до содрогания от холода, поэтому я обтерлась тем, что осталось от старого платья. Втиснуться в приготовленный наряд оказалось сложнее: у девушки, на которую рассчитывалось платье, явно должна была быть осиная талия.

С трудом сотворив бант из завязок на спине, я почувствовала истощение. Интересно, каково было настоящим царевнам в далекие времена? Давали ли им время побыть собой и поплакать в подушку?

– Ты готова, моя прелесть? – вместо стука раздался голос Вурдалака.

Я собрала волю в кулак, выпрямилась и ответила:

– Уже иду.

Он отворил передо мной дверь и вперился хищным взглядом.

– Мясо готово. Чувствуешь?

Я втянула воздух: сквозь запах мха и болота и вправду пробивался аромат пищи. Желудок тут же скрутило, и я с трудом сглотнула слюни. Вместо ответа я протянула руку Вурдалаку, второй придерживая полы платья.

Он взял меня под локоть и повел в столовую.

Маленький круглый столик, по краям которого стояло два стула, удивил меня.

– Ты любишь общение? – спросила я, чувствуя, как внутри все натягивается по струнке.

– Очень. Особенно с девушками. Когда они юны и пышут жизнью.

– Но ты ведь, – я попыталась предугадать, какой будет его реакция, но пауза только затягивалась, – пьешь кровь. Так почему бы не отлавливать юношей тоже?

– С ними больше возни, да и эстетики никакой, – отмахнулся Вурдалак, усаживая меня на стул.

На столе в тарелках ожидали блюда. Кусок мяса дымился и пах такими специями, что я, не выдержав, схватила вилку и стала есть.

– Это та-ак вкусно, – сказала я, когда заметила на себе взгляд Вурдалака.

Он ухмыльнулся и пододвинул ко мне бокал с вином.

– Давай выпьем за наше знакомство, царевна, – сказал он, подняв свой бокал.