Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс (2019)

Он все еще молчал, она медленно подняла глаза, увидела на его лице что-то обреченное и непреклонное, это выражение камикадзе уже было ей знакомо, но она не могла вспомнить, когда это было в прошлый раз, как будто вино все-таки немного напустило тумана на ее память.

— Ну вы же понимаете, — голос звучал тихо и жалко, с дикой надеждой, что нет, он не понимает и понимать не хочет. Он качнул головой, шепнул:

— Нет. Объясните.

— Скорее всего, я никогда это не надену.

— Наденете.

— Я сомневаюсь.

— Тогда зачем вы это сказали? — он указал глазами в сторону камина, она кусала губы и молчала. Он сказал чуть громче: — Вера, ну? Зачем?

— Не знаю.

"Дзынь."

— Нет, вы знаете. Так зачем? Из жалости? Веселья ради? Это шутка такая была?

— Нет.

— Все-таки из жалости?

— Нет.

— Вы просто развлекались?

— Я похожа на человека, который шутит такими вещами? — она наконец подняла глаза, он смотрел на нее прямо, как будто хотел заглянуть в самую глубину ее мыслей:

— To есть, это правда?

— Да.

— Тогда почему не сработало проклятье?

— Может быть потому, что оно работает, когда хочется сказать какую-нибудь приятную вещь с целью понравиться.

— А это была не приятная вещь с целью понравиться? — полуутвердительно усмехнулся он, она отразила его усмешку:

— Судя по результату — нет. Не похоже, чтобы вам было особенно приятно, или чтобы я после этого стала вам нравиться.

— Если судить по результату, то это было сказано с целью отвлечь и переключить внимание. Но почему именно это?

— Я вам попозже расскажу, на трезвую голову.

— Ладно, — с интонацией "разговор не окончен" кивнул министр, посмотрел на синюю коробку, опять на Веру, — но если ваши слова — правда, то почему вы до сих пор не определились и "сомневаетесь"?

Она смотрела на коробку и мечтала закончить этот разговор, ей не хотелось говорить на эту тему, воображение ярко рисовало идущую по рынку молодую беременную женщину, теперь она была в синем, блестящем синем…

— Вера!

Она вздрогнула и подняла глаза, он с силой взял ее за плечи и придвинул к себе, заставив запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза.

— Вера, это не игрушки. Определиться давно пора, либо вы верите, что все получится, и я что-то для этого делаю, либо вы "сомневаетесь" и к чему тогда это все? Можно было сразу сказать четкое "нет" и не морочить голову себе и мне.

"Сказать "нет"- в ответ на что? Вы меня ни о чем не спрашивали."

Она отвела глаза, сначала в сторону, потом ниже, но куда бы она ни смотрела, взгляд блуждал по министру Шену, бездумно изучая рельефы как какую-то картину абстракциониста — складки ткани, расстегнутая пуговица, маленький шрам на подбородке, родинка на шее…

— Вера? — он сжал ее плечи сильнее, она поморщилась и он отпустил, но руки не убрал. — Не молчите. О чем вы думаете?

— О том, что мы месяц знакомы, — тихо сказала она, — о том, что я ничего не знаю о вашем мире, о ваших традициях и представлениях о… — он мягко потянул ее к себе и она замолчала, вдруг оказавшись окружена и обездвижена, в странном пространстве без гравитации, где ее одновременно как будто уложили лицом в пол, завернув руки за спину и приставив ствол к виску, и погрузили в горячую густую воду, из которой не хотелось и не получалось вынырнуть. Она ощущала себя безобразно пьяной и кристально трезвой одновременно, как будто только что вышла из-под контрастного душа, вся легкая, ледяная и кипящая.