Отец поневоле - Дина Данич

Зажмуриваюсь еще крепче и пытаюсь отстраниться. Это так больно. Больно понимать, что я даже с ребенком своим побыть не могу. И ведь не поспоришь — Назар прав. Я могу навредить Платону, если вдруг случится приступ. Но и понимать, что мой малыш там, с чужой женщиной, тоже непросто.

— Хорошо, — все же сдаюсь, чувствуя слабость.

Назар помогает мне лечь обратно, поправляет одеяло. Он снова невозмутим. Между нами опять будто стена вырастает.

— Может хочешь чего-нибудь? — отрицательно качаю головой. — Отдыхай.

Он уходит, тихо прикрывая за собой дверь, а у меня даже не сил, чтобы поплакать. Еще недавно я стремилась вернуть себе память, узнать о своем прошлом — кто я и откуда. И вот теперь мое желание исполнилось, а я не чувствую ничего, кроме ужаса. Потому что мне совершенно не нравится то, что я узнаю.

— 16 Назар -

Выйдя из спальни, не сразу иду к сыну. Мне нужна хотя бы небольшая передышка. Когда вез Полину к себе, настраивался на то, что не стану давить или обвинять, а в итоге не сдержался. Высказал то, что не стоило вываливать на нее вот так сразу.

Мне сложно представить, как она себя чувствует сейчас. Как это, когда в голове нет прошлого?

Сейчас она нуждается в поддержке, несмотря на то, что между нами было. Мне казалось, я готов закрыть глаза на все, пока она не поправится.

Мне казалось…

Бессильно сжимаю кулаки, стараясь унять ту злость, что кипит в груди. Да, сейчас она ничего не помнит. Но я-то помню! Смотрю в ее глаза и вижу тот день, когда она цинично подтвердила, что изменила, что все эти снимки — правда.

Ее растерянность не должна меня радовать. Но я почему-то не тороплю пояснять, кем именно мне приходится Ольга, наслаждаясь ее замешательством, возможно, даже обидой.

Я понятия не имею, что случилось и куда она встряла, но докопаюсь. Обязательно. И добьюсь того, чтобы Полина вспомнила свое прошлое. Потому что тогда я спрошу с нее за все.

Она ответит, как посмела скрыть от меня ребенка и почему поставила его жизнь под угрозу.

— Назар Леонидович? — Оля выглядывает в коридор. Сын у нее на руках, что-то лопочет на своем языке, и то темное, что пробудила бывшая жена, начинает отпускать.

— Что такое?

— Все в порядке? Это ведь…

— Да, это мама Платона. Ты правильно поняла. И отвечая на твой второй вопрос — она действительно ничего не помнит. Поэтому и реагирует так странно.

Оля сдержанно кивает, не продолжая тему. Но раз уж зашел разговор, стоит все прояснить на берегу.

— Надеюсь, мне не нужно объяснять очевидное? Что распространяться об этом никому не нужно?

— Конечно, что вы, — с готовностью отвечает девушка. — Я все понимаю.

— Хотелось бы верить. Потому что в противном случае…

Договаривать не надо — она еще раз кивает и уходит обратно в комнату.

Растираю лицо руками, пытаясь собраться. Приступы Полины выбили меня из колеи. Я не так представлял наш разговор. Теперь в первую очередь нужно решить вопрос с ее здоровьем. Не дело это — шарахаться в обмороки. И судя по тому как она вела себя только что, ей было еще и очень больно.

И вопреки всему мне было больно вместе с ней.

Емельянов на звонок отвечает практически сразу.

— Как она? — в груди неприятно дергает от того, что посторонний мужик так беспокоится за бывшую.

— Отдыхает.

— Ей снова стало плохо?

— А такое часто случается? — тут же спрашиваю, уцепившись за его вопрос.

— Бывает. Ей нужны лекарства.

— Да. Я потому и звоню. Что с ее лечением? Где Полина наблюдается?

— Скину контакты. Нормальный спец, я пробил. — От его самоуверенности воротит, но я снова повторяю себе, что Емельянов заботился о ней все это время. — А лекарства и вещи привезет мой водитель. Дай только адрес.