Страна призраков - Гибсон Уильям (2008)

– Архитевтис, – пояснил Бобби.

Видимый глаз был величиной с колесо джипа.

– Скины, – сказал Бобби.

По телу моллюска потекло сияние, подкожные пиксели заскользили, как на искаженном видеоизображении: стилизованные иероглифы, большеглазые герои аниме. Это было роскошно до смешного. Холлис восхищенно рассмеялась.

– Для универмага в Токио, – сказал Альберто. – Будет висеть над улицей в Синдзюку, в неоновых огнях.

– Локативное искусство уже используют для рекламы? – Холлис приблизилась к спруту, прошла под ним. Беспроводная маска давала совершенно другие ощущения.

– В ноябре у меня там выставка, – сообщил Альберто.

«Ага, – подумала Холлис, глядя на бесконечное мельтешение образов на поверхности Арчи. – Ривера в Токио заценят».

12. Запас

Во сне Милгрим видел себя голым в комнате спящего Брауна.

Это была не обычная нагота; она включала оккультную ауру сверхъестественно обостренных чувств, как у вампира из книги Энн Райс или начинающего кокаиниста.

Браун лежал под бежевым гостиничным одеялом из тех, в которых слой поролона заключен между двумя слоями жесткого полиэстера. Губы были приоткрыты, нижняя подрагивала на вздохе. Милгрим чувствовал к нему что-то вроде жалости.

В номере было темно, лишь горел красный индикатор выключенного телевизора, но призрачное «Я» Милгрима на совершенно другой частоте четко различало мебель и остальные предметы, как на экране таможенного сканера. Он видел пистолет и фонарь под подушкой, а рядом нечто прямоугольное со скругленными краями – наверное, складной нож (без сомнения, зеленовато-серый). Детская привычка – спать с любимыми игрушками. Даже в чем-то трогательная.

Милгрим воображал себя Томом Сойером, Брауна – Гекльберри Финном, бесконечную череду гостиничных номеров – плотом, ну а Манхэттен – холодными водами Миссисипи… и внезапно заметил у телевизора, на тумбе из ДСП, пакет. Бумажный пакет. Мятый бумажный пакет. Внутри (особая призрачная нагота обнажала все) лежали знакомые прямоугольники фармацевтических упаковок.

Целый ворох. Изрядное количество. Солидный запас. Если тратить с умом, хватит на неделю.

Милгрим наклонился, словно его тянули магниты в скулах, – и вдруг, без всякого перехода, очутился у себя, в душной комнате. Уже не мистически голый, а в черных хлопковых трусах, которые не мешало бы сменить, он стоял у окна, прижавшись лбом и носом к холодному стеклу. По Восьмой авеню, четырнадцатью этажами ниже, полз одинокий желтый прямоугольник такси.

Милгрим провел дрожащими пальцами по щеке. Она была мокрой от слез.

13. Ящики

Она стояла под Арчи, любуясь переливами изображений, пробегающих от стреловидного плавника до кончиков длинных охотничьих щупалец. Промелькнули викторианские девушки в нижнем белье – быть может, героини «Пикника у Висячей скалы», фильма, которым частенько вдохновлялся Инчмейл перед концертами. Кто-то состряпал для Бобби прелестную кашу из видеокартинок, и они вроде бы даже не повторялись. Просто возникали все новые и новые.

Под беспроводной маской Холлис могла притвориться, будто не слышит, как Бобби шепотом распекает Альберто за ее неожиданное вторжение.

А темп между тем нарастал; на фоне черной ночи полыхали беззвучные взрывы. От особенно яркой вспышки Холлис невольно вздрогнула, затем потянулась поправить шлем и нечаянно задела сенсорную панель, вмонтированную над скулой слева от визора. Спрут Синдзюку исчез вместе с мельтешащими скинами.

Там, куда только что указывал его хвост, висел прозрачно-серебристый проволочный каркас, прямоугольный, четкий и в то же время нематериальный. В длину он мог бы вместить два автомобиля, по высоте был чуть выше человеческого роста, и сами эти пропорции намекали на что-то знакомое, даже банальное. Внутри, кажется, было что-то еще, но контуры каркасов сливались друг с другом.