Лепестки на ветру - Мэри Патни (1989)

— Обещаю, о вас не забудут, — ласково улыбнулся хозяин. — Простите за напоминание, но я действительно очень занят. Может, вы предпочтете мое общество обществу графини? Хотя бы на несколько часов.

Нортвуд быстро облизнул пересохшие губы. — Я надеялся, что она у вас. Можно увидеть ее прямо сейчас?

— Когда хотите. Я уже сказал, что доволен вашей работой, так что вы по праву заслужили обещанное. Я вас провожу.

Варенн повел гостя по лестнице наверх, затем по темному в клочьях пыли и паутины коридору к двери с облупившейся позолотой. Достав из кармана ключ, он протянул его Нортвуду.

— Не забудьте запереть дверь. Эта чертовка — настоящая бестия, и я не хотел бы, чтобы она выскользнула из клетки.

Нортвуд жадно схватил ключ. У него даже ладони взмокли, так долго он ждал этого момента.

— Не беспокойтесь, я найду чем ее занять, так что ей будет не до глупостей.

— Пользуйтесь, монсеньор Нортвуд, только уж не сильно ее уродуйте. Я сам хочу попробовать этот лакомый кусочек, когда немного освобожусь.

Понимающе кивнув, Нортвуд вставил ключ в замок и повернул его.

Элен чуть с ума не сошла, прождав два часа в приемной мадам Доде, пока старая леди изволит проснуться. Горничная старушки осталась непреклонна, решив, что никакие срочные дела не стоят того, чтобы побеспокоить хозяйку. Ей оставалось только горевать да разглядывать трехголового змея на гербе семейства де Августов — иллюстрацию в книге, принадлежащей мадам Доде. Жаль, конечно, что не удалось отыскать герб раньше, но скорее всего этот след тоже ни к чему не приведет, как, впрочем, и все остальные.

Через два часа появилась мадам. Старушку почти не видно было в пелене черных кружев. Она стала легкой, словно птичка, но лицо ее, высохшее и сморщенное, все еще несло отпечаток былой славы и красоты.

— Как ваши успехи, дитя мое? Ваша симпатичная белокурая подружка тоже здесь?

— Нет, мадам. Я пришла к вам потому, что беспокоюсь за нее. Графиня Янош и еще несколько моих друзей исчезли, и мне остается одна надежда: может быть, герб де Августов приведет меня к ним. Расскажите, что вы знаете об этом семействе.

— Увы, милая. Я мало что могу вам рассказать, поскольку главная ветвь увяла. Этот благородный род прервался лет пятьдесят или около того тому назад.

Элен показалось, что она ощутила на вкус горечь разочарования. Хватаясь за соломинку, едва слышно спросила:

— Что произошло пятьдесят лет назад?

— Сейчас посмотрим, — пробормотала старушка, откидываясь в кресле. Надо было перелистать немало страниц памяти, чтобы добраться до событий пятидесятилетней давности.

— У последнего из де Августов была дочь по имени Паулина. Она вышла замуж за графа де Варенна, и таким образом фамилия сошла со сцены. Паулина — мать ныне здравствующего графа. Странная женщина. В де Августах течет плохая кровь.

— Варенн! — воскликнула Элен.

Поблагодарив мадам Доде, она стремглав выскочила из дома и полетела к себе. Пусть она и не знала, как действовать дальше, зато узнала настоящее имя Ле Серпента.

Мишель Росси хмуро взглянул на записи, сделанные им после общения с офицерами в многочисленных клубах и прочих заведениях, где бывалые солдаты могли выпить, поиграть, потужить о старых добрых временах. Упоминание о Лемерсье чаще всего вызывало косые взгляды и брезгливые ухмылки, как будто в самом знакомстве с этим человеком было нечто постыдное, что полагалось скрывать, как прыщ или врожденное уродство.