Лейла - Колин Гувер (2021)

— Прими две таблетки снотворного, — предлагаю я. — Может, так она поспит подольше.

Лейла кивает.

Мы выходим из душа, и я достаю две таблетки. Лейла принимает их, запивая водой, и забирается в кровать. Я задергиваю плотные шторы, чтобы скрыть солнечный свет. Сам ложусь в кровать рядом с ней, но на сей раз прижимаю ее к себе, не мешкая. Наконец-то лежать с ней в постели вновь кажется нормальным.

Настолько нормальным, насколько возможно в нашем положении.

Я все жду, что очнусь от этого кошмара. Мне неприятно вспоминать прошедшие семь месяцев и знаки, которые были прямо у меня перед носом. Сразу начинаю чувствовать себя невеждой, чья узость мышления по-своему нас подвела. Я никогда не верил в призраков и духов, а если бы верил, заметил бы, что Лейла — вовсе не Лейла?

Есть ли на свете другие люди, которые подобно Сейбл думают, будто страдают от амнезии, отчего им бывает сложно отыскать воспоминания, тогда как на самом деле, им просто не место в теле, в котором они живут? Они просто духи, заточенные не в том теле.

— Лидс, — Лейла едва слышно произносит мое имя, но даже в шепоте я слышу груз ее мыслей.

— Что такое?

Она опускает голову мне на плечо.

— Думаю, есть лишь один способ все исправить.

— Какой?

Она делает тяжелый вдох и отвечает с выдохом.

— Тебе придется меня убить. А потом надеяться, что сможешь вернуть меня к жизни.

Я зажмуриваюсь, пытаясь отгородиться от ее слов. Даже слышать их не хочу, но она продолжает.

— Если я смогу пробыть в состоянии клинической смерти достаточно долго, чтобы душа Сейбл покинула мое тело, тогда, возможно, моя душа сможет завладеть им, пока ты не вернешь меня к жизни.

— Прекрати, — тотчас перебиваю я. — Слишком рискованно. Многое может пойти не так.

— Мы не можем жить так вечно.

— Можем.

Лейла приподнимается с моего плеча и смотрит на меня. Ее глаза полны слез.

— Это изнурительно. Я не могу жить так день за днем. И что же, ты действительно хочешь до конца своих дней держать наверху девушку в заложницах?

Не хочу. Это мучительно, но всяко лучше, чем думать, что Лейла может умереть.

— Это не выход.

— А жить вот так — выход? Она не спит, если не накачать ее таблетками, а мне потом приходится страдать от побочных эффектов. Я устала. Ты тоже устал. Если таков единственный способ существования рядом с тобой… то я предпочту не существовать вовсе, — говорит она. Теперь Лейла плачет, и это невыносимо. Я не хочу ее расстраивать, но эгоист во мне предпочел бы видеть ее расстроенной, чем не видеть вовсе.

— Если мы все сделаем, и что-то пойдет не так, я никогда себя не прощу. Я не могу жить без тебя, Лейла.

— Можешь. Жил последние семь месяцев.

Я отвечаю ей многозначительным взглядом.

— И был чертовски несчастен.

Лейла серьезно смотрит на меня. А затем, будто проникнувшись ко мне сочувствием, она опускает ладонь мне на щеку и целует меня. Ее поцелуй сладок, но полон отчаяния. Не знаю, как поступить.

Целовать ее, когда ей больно, сущая пытка, потому что я знаю, что сейчас творится у нее в голове. Она думает, что смерть — это решение.

Я боюсь, что смерть станет концом.

— Я больше не хочу говорить об этом, — заявляю я.

— Нам придется что-то делать. И поскорее, пока у меня еще есть силы.

— Я на такое не соглашусь.

Лейла проводит пальцами по моей руке, пока не нащупывает ладонь. Она переплетает наши пальцы.

— Может получиться, Лидс. Получится, если мы грамотно все спланируем.

— Откуда такая уверенность?

— Оттого, — говорит она, в поцелуе касаясь моей челюсти, — что я люблю тебя сильнее, чем Сейбл. И сделаю так, что все получится.

Мне хочется ей верить. Но вдруг не выйдет? Вдруг я не смогу вернуть ее к жизни? Если ее тело умрет окончательно, то и душа, скорее всего, умрет вместе с ним.