Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

В этот раз открывать душу было неприятно. Наверное, Лан мне все-таки мешала. Между ребер поселилась боль, растущий внутри шар словно бы ломал их, и мне казалось, что ребра раскрываются, как жуткий цветок, а Лан с хищным оскалом заглядывает внутрь и видит, как бьется еще живое сердце. Картинка была настолько яркой, что я даже открыл глаза, чтобы удостовериться, что это не так. Лан действительно смотрела на меня, но спокойно и мягко. Я продолжил, уже не закрывая глаз: в этом не было особой надобности, мысли уже сами по себе втягивались в шар, и мне не нужно было что-то делать или напрягаться. Но боль все крепла, и меня это пугало. Такого раньше не было. Обращение к богам всегда давалось мне легко, хоть я и не часто это делал.

Наконец, шар все-таки скрутился, пробился сквозь грудную клетку, заставив меня поморщиться от боли, и стал медленно подниматься к небесам. У меня непроизвольно открылся рот. Лан тоже смотрела на шар с широко открытыми глазами: он был угольно-черным с красными разводами. Время от времени в нем вспыхивали ослепительные голубые разряды, и тогда он напоминал грозовую тучу. Медленно, будто нехотя, шар потянулся вверх. Мне вдруг стало страшно и мучительно стыдно, хоть я и не понимал, как так получилось. Я попытался сбить его рукой, пока еще доставал, но Лан перехватила меня.

— С ума сошел? — сказала она, испуганно сжав мою ладонь.

— Я не хочу, чтобы они это прочли, — хрипло сказал я, провожая взглядом черный шар, снизу похожий на каплю крови. Лан уставилась на меня. В ее глазах перемешались недоверие, страх, жалость, отчуждение. И это почему-то было страшнее всего — я только что показал ей свою душу, не зная, как та отвратительна.

— Не смотри на меня так, — попросил я, отворачиваясь и чувствуя, как меня корежит от ее взгляда. Лан осторожно легла на землю, отползая от обрыва. А потом села позади, обняла меня и уткнулась носом мне в шею.

— Отпусти, — попросил я.

Лан только крепче стиснула руки.

— Отпусти, говорю, — скривился я. — Незачем мараться о такую мразь, как я. Ты же видела мою душу — она черна и испачкана кровью, как душа убийцы.

— Это не душа, — тихо сказала Лан. — Это только молитва.

— Без разницы, — я прикусил губу, пытаясь прийти в себя. — Это мои мысли, мои эмоции. Неужели тебе нравится быть рядом с человеком, способным на такую молитву? Что, если я и тебя за собой утяну? У нас в Крагии такие молитвы только смертники перед виселицей возносят. Убийцы, насильники и просто жестокие люди. Ты ошиблась, выбирая меня.

Я попытался разнять ее хватку, но Лан держала крепко, и чем больше я старался освободиться, тем сильнее она стискивала руки вокруг моей шеи. Пришлось бросить бесполезные попытки, пока она меня не придушила. Ветер трепал травяные косы и наши грубые одежды. Облако по ту сторону ущелья колыхалось, и я то и дело видел двух спящих крылатых малышей. Когда-то Шаард сказал мне, что драконы так легки и прозрачны оттого, что таковы их мысли. И если человек уподобится мыслями дракону, то и сам им станет. Эх, брат, если б ты только видел мою черную молитву перед самым гнездом драконов. Я знаю, что я не прав. Моя молитва мне это доказала. Но я не понимаю, в чем именно. И это самое страшное. Нельзя исправить ошибку, которой ты не осознаешь. Боги наказали меня за что-то, а я не понял за что, брат. И кажется, я сделал только хуже. Хоть заново начинай.

Я опустил голову и покосился на край обрыва. Всегда можно начать заново. Всего-то несколько шагов…

— Не делай глупостей, — сказала Лан, угадав мои мысли. — Они простят тебя. Просто живи правильно, и следующая молитва будет чистой.