Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

Оглянувшись, я обнаружил, что мы покинули город. Вокруг, сколько хватало глаз, расстилались зеленые травяные ковры. Мы находились в самом центре чудовищного размера горного цирка, окруженного чашей скал. Я удивился и его размеру, и тому, что здесь было тепло: раньше я думал, что в таких местах должен лежать лед. Впрочем, сейчас же еще лето. Возможно, зимой здесь все будет таким, как на картинках в учебниках Шаарда. Лан спокойно шла вперед. Для нее этот пейзаж был привычным. Ветер трепал ее волосы и грубую ткань хламиды, шуршал травами и завывал в ушах. Я отвлекся и запнулся. С-с-с-с-с…

— Можешь ругаться вслух, мы здесь уже никому не помешаем, — предложила она.

— Спасибо. Обойдусь, — прошипел я, чувствуя, как кровь, отхлынувшая от лица и груди во время болевой атаки, возвращается на место. — А почему в городе нельзя было говорить?

— Люди молятся, — Лан пожала плечами. — Нехорошо мешать чужим молитвам.

Я кивнул, осторожно ступая на отбитые пальцы. Ничего, вроде, идти можно.

Лан дождалась, пока я приду в себя, и повела меня дальше. Брусчатка совсем исчезла, и под ногами потянулась какая-то тропа, поросшая чахлыми кустиками вытоптанной травы и усыпанная мелкими камушками. Вот здесь-то и началось сплошное мучение. Камушки больно впивались в кожу, ходить по ним было все равно, что ходить по горячим углям. Пройдя с десяток саженей, я не выдержал и покосился на Лан: она шла спокойно, привычно избегая острых камней. Ее смуглые ступни опускались на каменистую почву, как вязкое тесто, а затем так же плавно поднимались вверх, чтобы снова опуститься на камни. Больно ли ей? Может, у нее кожа толще, чем у меня? Мои-то ступни уже горели, и я опасался, как бы они не распухли. Но признаться в этом было стыдно. Надеюсь, нам немного осталось идти, иначе обратного пути я попросту не переживу, и останусь тут ночевать.

Но мы все шли и шли. Время от времени я, конечно, поднимал голову, чтобы углядеть впереди хоть какое-нибудь строение, но видел только постепенно приближающиеся скалы. Дело уже близилось к обеду, и в животе у меня происходила настоящая вакханалия. Мне было стыдно за звуки, доносящиеся оттуда, но я ничего не мог с этим поделать. Ноги горели. И уже не только ступни: горели и уставшие мышцы, да и спина норовила согнуться колесом. Ужасно хотелось пить, а еще больше — сойти с дороги и лечь в густую траву.

— Мы не можем идти по траве? — спросил я, вдруг подумав, что это должно быть куда приятнее, чем попирать избитыми ступнями тропинку, усыпанную мелкими камушками.

— Змеи, — коротко ответила Лан, даже не повернувшись ко мне. Я тут же передумал ложиться на отдых в густые зеленые подушки. Ладно уж, потерплю. Тем более, что ступни у меня уже онемели от бесконечных уколов.

— Мы пришли, — спустя еще полчаса сказала Лан, вырвав меня из бесконечного созерцания дороги. Я поднял голову и увидел… Скалы. Просто скалы. Мы подошли к ним вплотную, но никакого строения впереди не наблюдалось. Напротив, наш путь пересекала неровная линия глубокого ущелья. Я пошел вперед, чтобы убедиться, что внизу не скрывается никакое здание с ведущими к нему опасными каменными лестницами. Лан сначала отпустила меня, но когда я подошел к самому краю, все-таки ухватила сзади за хламиду, не давая кувыркнуться вперед. И не зря. Стоило мне только глянуть вниз, в бездонный провал, ведущий наверняка в ад — место для самых грешных душ, которым отказали в перерождении — как голова у меня закружилась, в глазах потемнело, и я едва не потерял равновесие. Но Лан, потянувшая меня назад, не дала мне упасть. Я торопливо сел на землю в паре локтей от края, пытаясь прийти в себя. Сердце бешено стучало.