Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

— Сегодня Чистый день, — сказала она, садясь на кровати. — Нет завтрака. Нет обеда и ужина. Нет работы, нет ссор, нет ночных костров. Чистый день: только ты и небо.

Что? В смысле? Мне сегодня целый день голодным ходить? Вашу ж мать! Да чтоб вы все подавились своими дурными традициями! Я еще только встал, а тут такие новости. И опять без предупреждения. Между прочим, у меня уже сосет под ложечкой. Покопавшись в памяти, я вспомнил, что в мой прошлый приезд тоже было что-то подобное. Но тогда я как раз упился в хлам, обнаружив, что мое любимое дурманящее вино привозят в Асдар без ограничений, в то время как в Крагии оно запрещено.

— Как часто бывает этот ваш Чистый день? — спросил я, чтобы в следующий раз запастись едой.

— Каждый десятый крайдень.

— А что такое крайдень?

— Первый день тридницы. За ним идет средень, а потом тридень. Ты приходишь ко мне по тридням. Десять тридниц — один лунный день. Первый крайдень лунного дня — Чистый день.

Так вот чего Закк так возмущался: все Чистые дни, когда нельзя спать с женщиной, — его. Приятно-то как, что его обделили. Нет, все-таки иногда Лан все правильно делает. Я бы на ее месте вообще отрезал бы ему все подчистую — все равно он урод.

— Я сегодня должен что-то делать? — сразу уточнил я, чтобы не попасть впросак, как вчера с работой.

— Ты ни разу не был у Небесного замка, — заметила она. — Надо сходить хоть раз, если уж ты теперь асдарец.

— А что это такое? — все-таки уточнил я, хотя резь внизу живота настойчиво подгоняла меня покинуть помещение.

— Хм… — Лан задумалась, подбирая слова. — Место, где живут боги.

— А-а, храм, — я кивнул.

— Можно и так говорить, — она пожала плечами и тоже встала с постели. Я принял это как знак окончания разговора и поспешил в сторону уборной. Чистый день. Еще одна дрянь, к которой надо привыкнуть. Вечно эти варвары придумывают себе какие-то странные ритуалы. Хорошо хоть, асдарцы не едят себе подобных, не выбивают друг другу зубы в первую брачную ночь и не делают ритуальные дыры в самых чувствительных местах. Я бы тогда точно сбежал, наплевав на честь семьи.

Вернувшись, я обнаружил, что Лан обрядилась в какую-то серовато-белую хламиду с капюшоном, изготовленную из грубо обработанного льна. Она протянула мне такую же. Я молча взял.

— На голое тело, — уточнила она, зачем-то пристально меня разглядывая. Что, хочешь, чтобы я разделся при тебе? А как же Чистый день, чистые помыслы, никаких плотских утех? Впрочем, если тебе так хочется…

Я, не сводя с нее глаз, принялся раздеваться. Медленно, один за другим разъединил крючки на рубашке и спустил ее с плеч, скользя по коже подушечками пальцев. Лан следила за мной, не меняя выражения лица. Тогда я так же размеренно и мягко освободился от обуви, штанов и нижнего белья, представ перед ней в чем мать родила. Мраморная кожа, говоришь? Ну так полюбуйся на живую статую крагийского принца. Почувствуй, как сердце начинает стучать чаще, как кровь приливает к щекам, дыхание учащается, а пальцы начинают подрагивать от желания прикоснуться ко мне. Я вижу, как ты рассматриваешь меня. Грязные девочки Асдара, вам неведом стыд. Но вам ведомо желание, и сейчас ты наверняка истекаешь соками, мечтая, чтобы я осквернил этот Чистый день, уронил тебя обратно на кровать и отымел как следует. Ты бы кричала и плакала, вырывалась и билась, потому что так надо, потому что традиции запрещают тебе. Но в душе сходила бы с ума от запретного удовольствия, и через пару минут отдалась бы ему со всей страстью. Как я тебе, Лан? Каково это — желать, но не получать желаемого? Нравится, да? Нравится?!