Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

Мы разыскали наши места и уселись. Это легко сказать. Нужно было протиснуться в середину ряда, уже занятого зрителями. Все были недовольны, что их потревожили. «Почему запаздываете?» — зло заметил кто-то. «Какого парня подцепила!» — прошипела какая-то девушка. Минута показалась мне вечностью. Я сгорала от стыда. Наконец-то мы добрались до своих мест и уселись. Но и здесь я услышала за спиной шепоток: «Этот у нее не единственный. Она дружит и с другим. Одним словом, не теряется, двоих за нос водит».

Мое счастье, что погасили свет. Иначе бы я с ума сошла. Хоть бы Сапарбек ничего этого не слышал.

Впервые в жизни я сижу рядом с мужчиной, да еще в кино, да еще в темноте. Сапарбек, кажется, это понимает. Он отодвигает свой локоть, стараясь им не коснуться меня. Он смотрит на экран, но думает, как я чувствую, обо мне. И в моей душе смятение. Что я наделала? И во всем случившемся виновата Сайракан. Если бы не она, я бы не записалась в кружок танцев, не встретилась бы с Сапарбеком, не сидела бы сейчас с ним в кино, не слышала бы все то, что обо мне здесь говорили. А если дойдет до моих родителей, что тогда? Нет, лучше умереть, чем все это пережить.

...В зале раздался смех. Я взглянула на экран: там полный мужчина в шляпе поглаживал щеки и почему-то просил прощения у девушки. Что здесь смешного? Мне трудно было понять, так как я хоть и была в кино, но не видела фильма.

Вспыхнул свет. Захлопали стулья. Все устремились к выходу.

Вышли и мы.

— Плохая картина‚ — сказал он. — В голове и в душе от нее ничего не осталось. Не люблю фильмы, в которых стараются во что бы то ни стало смешить зрителей. Смех должен возникать естественно, а тут тебя усиленно щекочут.

Я не могла ни подтвердить, ни опровергнуть.

Разговор больше к картине не возвращался.

— Вы живете с Сайракан? — спросил он, когда мы подходили к общежитию.

— Откуда вы знаете?

— Я дружу с Авазбеком.

— Ах вот как!

Я стою с ним и оглядываюсь по сторонам: нет ли Аманбая? Вдруг он нас увидит.

— Погуляем еще, — говорит Сапарбек.

Я понимаю, что нужно уходить, но мои ноги поворачивают не в ту сторону. И Сапарбек, который обычно выглядит молчаливым, замкнутым, оказывается весьма и весьма разговорчивым. Он рад тому, что я послушалась его. И я, боязно признаться в этом себе самой, рада, что мы‚ сейчас вместе.

Но благоразумие берет верх. Могут запереть дверь общежития, и тогда мне не попасть к себе.

Уже из коридора третьего своего этажа я глянула в окно. Он все еще стоял на том месте, где мы попрощались.

В комнате было уже темно. Я осторожно, на цыпочках пробралась к своей кровати.

— Ты была с Аманбаем? — спросила Сайракан. Она ждала меня.

— Да‚ — ответила я и, быстро раздевшись, легла спать.

Почти целый день я провожу или на лекциях, или на семинарах, или в читальном зале. Чем больше втягиваешься в занятия, тем становится труднее. На лекциях слушаешь и конспектируешь. На семинарах нужно выступать с докладами и в прениях. Тебе задают вопросы. Нужно отвечать. Добираешься в общежитие — голова разламывается.

Сейчас я сижу в читальном зале за книгой Владимира Ильича Ленина «Что делать?». Зал большой, в нем работают сотни студентов. Здесь тихо и по-своему уютно. За одним из столов я увидела Сапарбека. Перед ним стопа книг. Он читает, подперев голову левой рукой, а правой пишет. Вот он оторвался на минутку, и наши взгляды встретились. Мы поздоровались. На этот раз я не покраснела.

Я мало еще, конечно, знаю Сапарбека, но он, не скрою, мне нравится. Недавно он мне даже приснился.

...Я в длинном белом платье. Мы танцуем. Вокруг люди. «Не пара, а загляденье», — говорит кто-то. Мы кружимся, кружимся, кружимся. Мне так хорошо. И вдруг все разбегаются, и мы остаемся одни — я и Сапарбек. Нет, не одни. Перед нами вырастают Аманбай с обнаженным кинжалом в руке и Алишер, свирепо глядящий на нас одним глазом.