Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

Ветер высушил мои слезы. Я поднялась к своему коридору, но не зашла в комнату. В таком виде нельзя появляться перед подругами. Подожду, пока они улягутся. Я вышла на балкон. Внизу под ним стояла пара. И мне невольно пришлось подслушать их разговор.

Девушка: — Я замерзла. Пора домой.

Парень: — Постоим еще хоть пять минут.

Девушка: — Нужно спать. Вставать-то рано.

Парень: — Там можно и молодость проспать.

Целуются.

Девушка: — Надо бы тебе побриться.

Парень: — Если бы знал, что встречу тебя. Я ведь прямо со смены.

Девушка: — Пошли, хватит.

Парень: — Еще хоть минутку.

Девушка: — Нельзя. Мама будет беспокоиться.

Парень: — Ладно, иди. А я буду всю ночь стоять под твоим окном и оберегать тебя от дурных снов. Хочешь? А то буду читать твои любимые стихи. Хочешь?

Девушка: — Не хо-чу.

Парень: — Тогда я сбегаю за гитарой. Ты будешь спать, а я поиграю у тебя под окном, доскажу то, что не успел.

Девушка: — До завтра.

Целуются.

Парень: — До сегодня.

Целуются.

Я ушла с балкона. Пусть говорят. Пусть целуются.

Они созданы друг для друга. Здесь ничто не продается и не покупается. А меня хотели продать. Как же я могла смирится с этим? И тут я разозлилась уже не на Аманбая, а на себя и наговорила себе такое, чего ни от кого никогда не слышала и, надеюсь, не услышу.

Я пригрелась на том самом диване, в темном углу коридора, на котором сидела недавно с Сайракан. Никто меня не замечал. В комнатах тушили свет. Общежитие засыпало.

Но с улицы в этот поздний час донесся мелодичный звук гитары. Он то приближался, то удалялся. Девушка, видать‚ жила недалеко.

Я никому не рассказала о случившемся, даже Сайракан. Она, правда, обратила внимание на синяк, появившийся у меня на скуле, и, возможно, кое о чем догадывалась, но разговора не было, и я его избегала. Мои отношения с Аманбаем —личное мое дело. Нужно самой все и решать. Зачем впутывать посторонних.

Сегодня университетский вечер в честь сороковой годовщины Октября. После торжественной части будет концерт нашей художественной самодеятельности. Потом танцы.

Настроение у всех приподнятое, праздничное. И я стараюсь забыть о том, что произошло недавно. Нельзя жить прошлым.

К празднику мы (я и Сайракан) сшили себе новые платья. До сих пор мне не нравились платья городских девушек. Но Сайракан уговорила меня сходить с нею в ателье. Сшили нам хорошо, по фигуре. Я посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. В новом платье куда приятнее, чем в старых, которые висят на мне мешком. В нем я и пойду на вечер.

Обязательно пойду! Сапарбек принес мне пригласительный билет и сказал, что он будет ждать меня. У меня так стучало сердце. А у него искрились глаза.

Сапарбек... Все чаще и больше я думаю о нем. Потому, вероятно, у меня и настроение хорошее.

Вошла Сайракан и, взглянув на меня, застыла у порога.

— Красива, красива, — сказала она, причмокивая — Не девушка из айыла, а королева.

Я бросилась на нее шутя, с кулаками.

— Не смей смеяться над подругой.

Но тут постучали в дверь... Авазбек и Сапарбек. Оба в черных костюмах, в белых рубашках с галстукатми. И в один голос:

— С наступающим праздником!

Авазбек разговорчив, а Сапарбек смущен, молчалив.

— Ты что, будто бы в рот воды набрал, — кольнула его Сайракан.

Он сдержанно улыбнулся:

— Не всем же быть такими цицеронами, как Авазбек.

«Молодчина‚ — подумала я. — Зря в обиду себя не даст». И еще: «Какой стеснительный! А в огонь бросился и детей спас. Такими и бывают настоящие герои. Их не слова, а дела украшают».

Мы вышли на улицу в четвером. Авазбек рассказывал забавную историю из своего детства, и мы от души смеялись.

Но и в ясный день могут на «небо набежать тучи.