Мне даже не верилось, что Кайры-эдже будет моей джене. Отец у нее погиб на войне, мать работала в колхозе. Детей трое: Кайры — старшая‚ средняя Шаир, младший — Сапарбай, мы с ним в одном классе.

Тетка дождалась Ашира. Он приехал через полчаса. Они ушли в комнату и начали шептаться. Меня тетка прогнала спать: «Это не для маленьких, ты устал, иди ложись». Мне обидно стало, что со мной обращаются как с ребенком, и очень хотелось узнать, о чем секретничают. Я потихоньку встал, подошел на цыпочках к двери и стал подслушивать. Сначала ничего не мог разобрать, потом услыхал, как Ашир произнес:

— Не могу я платить калым пять тысяч.

— А без калыма жену не найдешь. Холостяком прожить хочешь?

Ашир долго молчал. Тетка не выдержала:

— Ну так как же?

— А приданое у нее хорошее?

Тетка быстро заговорила, только тихо очень, я опять не расслышал ни слова. Ашир вроде бы согласился.

— А нарядный чапан мне сделают? — спросил он.

— Это уж обязательно, — уверенно оказала тетка.

— Ну, смотри, если девушка придет без приданого, я ее на другой день отправлю обратно!

Тетка не ответила. Потом говорит:

— Да, я совсем забыла: с тебя еще причитается союзш[7].

— Не дам! — Ашир вскочил. — Лучше я не женюсь.

Тетка закричала на него:

— На сорок условий согласился, на сорок первое не согласен? Знаешь сам: у кого есть дочь, у того есть и прихоти. Нашла ему дешевую жену, всю душу вымотала, а он еще отказывается! Теперь все платят калым в десять тысяч, понял? Союзш не хочешь послать, от дедовских обычаев отрекаешься!

Ашир сдался.

— Ладно, сватай! Только помни: приданое будет плохое — скандал выйдет.

Так закончился этот секретный разговор. Я поскорее лег и притворился, что сплю, даже захрапел. Тетка пожалела:

— Сиротка бедный, измучился, истаял совсем...

Мне самому себя стало жалко, чуть не расплакался.

А брат поскреб в затылке и пробурчал:

— Все ребята худеют, когда растут...

Все-таки заснул я в хорошем настроении, радовался, что будет джене. Но сон приснился беспокойный, — должно быть, оттого, что думал много. Будто Кайры-эдже убежала со своим Джаныбаем. Ее мать Зейнеп плакала в голос и проклинала Джаныбая: «Умереть бы тебе молодым...» Моя тетка виновато молчала, а брат радовался: «Хорошо, что не отдал свои кровные пять тысяч, вот бы попался!»

Я с испугу, проснулся. Еще только рассветало. Сердце стучало громко и часто. «А вдруг Кайры-эдже и вправду убежит?» — подумал я. Пошел в другую комнату. Ашир еще спал, и на лице у него было такое же выражение, как я видел во сне: словно он очень доволен, что не заплатил калым. Я поскорее подоил коз, выгнал их, кое-как перекусил и побежал в школу. Боялся, не сбежала ли и впрямь Кайры-эдже! Сердце забилось еще сильней. Вот и остался без джене! И Сапарбай, брат Кайры, не пришел. Ну конечно, если сестра сбежала, с каким лицом он в школу придет? Первый урок была арифметика. Я ничего не слышал и не понимал, думал только о своем сне. На второй переменке опять побежал в девятый класс. Моей джене не было. Зато Джаныбай-аке сидел и весело болтая с товарищами. «Если человек, с которым она должна была убежать, в классе, то как же она убежит?..» — подумал я, и мне стало легче. Зря беспокоился...

На другой день встретил Кайры-эдже по дороге в школу. Она шла с двумя девушками и, когда увидела меня, покраснела и отвернулась. Я обогнал девушек, потом обернулся. Подруги что-то со смехом сказали Кайры, а она на них с кулаками.

И с тех пор я уже не видел, чтобы Кайры-эдже смеялась и шутила. На переменках сидела на своей парте, ни с кем не разговаривала и все о чем-то думала, думала. Если замечала меня, щеки у нее делались красными, она спускала глаза, и я смотрел и радовался, что она будет моей джене. Она от моего взгляда краснела до кончика носа, а мне было приятно, что джене меня стесняется.