Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

Я еще не встречал такого сварливого человека, как брат. Если джене собиралась на работу пораньше, он ворчал: «Куда это вы спешите со всех ног? Рассердится на вас кто, если в срок не придете?» Если чуть запаздывала домой, приставал: «С кем вы так заговорились, что не заметили, как солнце зашло?» Джене не обращала внимания на его слова и делала свое дело. Ашир не успокаиваться, посылал меня следить за джене: «Расскажешь, с кем она встречается, с кем разговаривает. — И пугал: — Смотри не вздумай скрывать! Берегись тогда». Я его боялся и рассказывал все, что слыхал, о чем джене говорила со знакомыми женщинами.

В воскресенье брат возвращался с базара и встретил Шакир-аке и Касым-аке. Они, должно быть, выпили. Бросились навстречу, как будто увидели своего близкого друга.

— Ашир, дорогой, все ли у тебя в порядке? — спрашивает Шакир.

— Ашир, друг, как твои домашние дела? — подхватывает Касым.

И оба хохочут. Ашир понял, что они пьяные, и проехал мимо, не ответив. Отъехав метров сто, обернулся и видит, что они о чем-то говорят и со смеху покатываются. Ашир разозлился: «Что у меня, нос кривой и рот на сторону, чего они смеются?» Вернулся к ним.

— Почему это вы спрашивали о моих домашних делах?

А те двое поглядели друг на друга с удивлением и опять захохотали.

Шакир прищурил глаз.

— Ашир-друг, это большой секрет, и пусть он лучше в землю уйдет.

— Понятно? — подмигивает Касым.

— Скажите, друзья, что за секрет такой, — просил Ашир.

— Секрет — то, что мы знаем, — отвечают ему.

Ашир понял, что не стоит унижаться и расспрашивать, хлестнул коня и уехал. А они вслед кричат:

— Жене привет передай!

«Не, зря, должно быть, они смеялись, что-то есть!» — думал по дороге Ашир. А когда приехал, несколько раз ударил плетью джене.

Меня в это время дома не было. Прихожу — джене нету. Ашир сидит один понурив голову.

— А где джене? — спрашиваю.

— Умерла твоя джене.

Я понял что случилось и без расспросов. Джене выполнила, что задумала, и распрощалась с нами навсегда...

Опять все хозяйство свалилось на мою несчастную голову. Много раз мы посылали разных людей к джене, но она отвечала одно: «Если я еще раз переступлю порог этого дома, меня не стоит называть человеком». Наконец пошел к ней сам Ашир, повинился. «Пусть не зовут меня мужчиной, если я когда-нибудь подниму на тебя руку»‚ — клялся он, но она от своих слов не отступила.

Остались мы снова вдвоем и зажили, как прежде.

Вот однажды, когда Ашир был в поле, я пригнал коз домой, подоил, слил молоко в казан и накладывал в очаг кизяки. Вдруг входит джене со своей матерью. Я решил, что пришли за вещами; знают, Ашира дома нет!

— Не входите в дом! — закричал я, едва переступили порог. Ашир мне наказывал: «Если, когда меня не будет дома, придут за вещами, ты плачь, кричи и ничего не отдавай».

Зейнеп-эдже, кажется, поняла, почему я закричал, и говорит:

— Не бойся, мы ничего не возьмем. Я привела обратно твою джене.

Джене, ни слова не говоря, обвела глазами комнату. Я не верил:

— Вы меня обмануть хотите...

— А где брат?

Я сказал, что его уже два дня нет дома.

— Совсем исхудал, сиротка! — пожалела меня Зейнеп-эдже и велела дочери, чтобы та сама вскипятила молоко.

Я молчал. А джене, как будто только и ждала приказания, сразу принялась разжигать кизяк. Зейнеп-эдже посидела немного и ушла домой.

«Что за чудо! Сон или не сон?» — думал я, не смея подойти к джене. Она похудела. По дороге к нашему дому она, наверно, плакала, потому что глаза были красные, Когда кизяк разгорелся, джене вымыла посуду и стала подметать пол.

— Вы только на один раз пришли? — спросил я.

Джене взглянула мне прямо в лицо и ответила:

— Больше не уйду.

Отвернулась, но я заметил, что она вытерла слезы.

— Обманываете. Я знаю — вы учиться хотите.

Джене резко повернулась ко мне: «Прочел?»