Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

— Не плачь, я больше никогда не буду тебя обижать. Будем с тобой друзьями.

Козленок встрепенулся, заблеял.

— А я и забыл, что ты кушать хочешь, — спохватился Эркинбек. Он выбежал на улицу, принес миску с молоком, которое не допил еще утром, и поставил ее перед козленком.

— Пей, друг, не стесняйся.

Козленок не только не стал пить, но даже, кажется, испугался миски. Эркинбек поднес миску к самому носу козленка, тот подскочил и опрокинул все молоко на себя. Такого безобразия и баловства мальчик не ожидал.

— Ты мне всю рубашку облил! — прикрикнул он на козленка и ударил его ногой по животу. Козлик жалобно заблеял. Эркинбек сразу же, забыл о проступке своего подопечного и ласково заговорил с ним.

— Теперь я тебя не буду бить, — повторял он, успокаивая и себя и четвероногого друга.

Но козлик продолжал с недоверием смотреть на мальчика и, сколько Эркинбек ни пытался подойти к нему, шарахался от него, стараясь забиться подальше. Тогда мальчик бросил ему кусок лепешки.

— Ешь, не бойся.

Но чем ближе пододвигал он лепешку к козленку, тем чаще вздрагивал тот и отступал назад.

— Ага! Я, кажется, понял его тайну. Он просто боится моего присутствия. Выйду-ка я отсюда, — решил мальчик и вернулся в комнату.

Тетя Ырыс выносила в это время постель, чтобы выбить ее и просушить.

— Что ты делаешь там в сенях? И бормочешь, словно допотопный знахарь, —взметнула она на него свои косматые черные брови.

— Кошка выпила мое молоко, вот я и проучил ее как следует, чтобы впредь не шкодила, — нехотя буркнул мальчик, невзлюбивший с некоторых пор свою родственницу. Он приоткрыл дверь и глянул в сени: хлеб лежал нетронутый, а козленок, встав в полоску света, падавшего через единственное окошечко, копытцем чесал у себя за ухом. «Молоко не пьет, хлеб не кушает, чем же он питается и что это еще за привередник такой мне навязался?» — сетовал мальчик.

— Скажите, пожалуйста, что же вы в таком случае кушаете? Сметану? Плов? Жаренные в масле лепешки? — закричал на козлика Эркинбек и так его этим вспугнул, что тот мигом перестал чесаться, вскочил с места и снова забился в угол. Только этого еще не хватало! Козлик даже не хочет обращать на него внимания, не хочет ни дружить, ни играть с ним!

— Не хочешь кушать, ну и пропадай с голоду, — хлопнул он изо всех сил дверью и вышел во двор.

Тетя Ырыс, развешивавшая там на веревке постель, вдруг умильно улыбнулась ему:

— А что я тебе скажу, Эркин. Интересное-интересное, хочешь?

Мальчик, насупившись, молчал.

— Ты что, онемел, что ли?

Эркинбек не проронил ни слова.

— Ну чего, скажи пожалуйста, ты дуешься?

— Я знаю, что вы хотите мне сказать... Но если только папа женится, я сразу же убегу из дому... Так и знайте!

— Куда же ты, интересно, убежишь? — насмешливо подбоченилась тетка. — А хоть и уйдешь, так кушать захочешь и все равно вернешься.

— А вот и не вернусь, ни за что не вернусь. Уйду далеко-далеко. Буду идти до тех пор, пока не дойду до большущего города. А там стану учиться в большой школе. — Он выпалил это с такой решительностью, что даже тетка не могла не принять угрозы всерьез. Она подошла к нему и обняла.

— Маленькие дети не должны быть такими упрямыми. Ты умный мальчик. В доме у вас беспорядок, посуда не мыта, белье не постирано. Отец все время в поле, а ты бродишь голодный. Кто-то ведь должен за всем этим смотреть?

— Все равно уйду... Не уговаривайте...

Теткины слова все же укололи малыша. С тех пор как умерла мать, им с отцом приходилось действительно нелегко. Но он все равно не желает, чтобы в дом, где раньше жила его мама, пришла чужая женщина и начала хозяйничать.