Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

— Эй, Эркин, посмотри! Это их мать по ним убивается, не трогай птенцов, — неслось умоляюще снизу. Но Эркин, уже из-за упрямства, протянул руку за следующим.

— Держи второго! — снова крикнул он вниз. Но оттуда донеслось уже совершенно категорически:

— Не буду ловить! Как он будет без мамы?!

— Ну погоди же, я тебе покажу, — пригрозил Эркинбек вслед удаляющемуся мальчугану. — Я тебе... — и на этом вдруг запнулся.

Он увидел подъезжавшего верхом на коне отца. Сразу же позабыв о птенцах, Эркинбек начал поспешно спускаться вниз.

«Отец едет, отец!»

— Что это у тебя, папа? — показал Эркинбек на живой комочек, копошившийся в руках отца.

— А ну, отгадай-ка сам!

Эрнинбек боязливо приблизился к отцу и принял из его рук маленькое животное. Видимо испугавшись, оно отчаянно забилось в объятиях мальчика и выскользнуло из рук на землю. Эркинбек хотел было наброситься на него всем телом, но, увидев, что все четыре ноги его связаны веревкой, остановился.

— Ай да молодец! А я-то думал, что ты у меня храбрый, героем будешь, а ты, оказывается, трусишка.

Насмешка отца «не понравилась Эркинбеку. Он окинул неприязненным взглядом связанное существо и принялся отчаянно колотить его.

— Я не трус. Не трус. И никого не боюсь.

— Брось баловаться, — схватил Кожомкул сына за руку. Но Эркинбек принялся изо всех сил теребить его.

— Скажи, трус я! или силач, ну, говори!

— Ну конечно же ты силач, сынок‚ — улыбнулся Кожомкул и, подняв сына на руки, неожиданно поцеловал.

— Ой, какая у тебя колючая борода! Ты щекочешь меня, — рассмеялся Эркинбек.

Кожомкул опустил его на землю и начал развязывать стреноженное животное, а сын подсел поближе и, потрогав свою жертву за длинные уши, спросил:

— А чей это детеныш, папа?

— Это эличонок, сынок, детеныш горной козы. Ехал я на закате через густую траву, смотрю, спит он себе под кустиком и ничего не слышит. Я его и накрыл‚ — отец жестом показал, как он накинулся на эличонка. Это еще больше развеселило Эркинбека, и он принялся помогать отцу распутывать козленка.

Освобожденный от пут эличонок вскочил на ноги, встряхнулся, и с него во все стороны полетела пыль, соломинки, травинки.

Эркинбек проворно схватил его за шею‚ — а вдруг дикому козленку вздумается убежать, вот он его и накроет, как отец. Но эличонок почему-то не стал сопротивляться. Только ушки его нервно подергивались да глаза застилали слезинки.

— Папа, а мы его тоже зарежем, как того черного ягненка, которого съели в прошлом году?

— Конечно, как только он станет таким же упитанным, — ответил отец. Расседлав коня, он легонько ударил его по крупу уздечкой, чтобы тот на всю ночь шел на волю пастись в свежей траве. Собрав сбрую, отец понес ее к дому.

— Возьми его на руки, Эркинбек, — сказал он сыну, заметив, что тот не знает, что делать с козленком.

Мальчик с трудом поднял и поволок его к дому.

— Что с ним делать? — обратился он к отцу.

— Отнеси в сени и там запри, — проговорил тот, усаживаясь на ступеньках.

Эркинбек внес козленка в темные сени и уложил в угол.

Только мальчик собрался уходить, как козленок вдруг жалобно заблеял.

«По маме, наверно, скучает, — подумал мальчик, и сердце его больно защемило. — Как он теперь будет без мамы?»

— А ну-ка, поди сюда‚ — раздался голос отца.

Сын нехотя подошел к нему и позволил взять себя на руки. Понурый вид сынишки встревожил Кожомкула, и он окинул его обеспокоенным взглядом. Щеки у него вроде запали, глаза потускнели, и весь он показался ему каким-то слабеньким и заморенным. «Неужели он догадывается о том, что я договорился с Шарапат! Боится, мачеху приведу. Что ж, пожалуй, он прав по-своему»‚ — думал Кожомкул, усаживая сына на колени.

— Ты голоден, да?