Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

Детская впечатлительная душа Эркинбека чувствовала, что в доме готовится важное событие, которое изменит всю его жизнь. Мальчик видел и понимал: отцу очень трудно, он всегда такой печальный. Приезжает с работы поздно, а дома пусто, неуютно. Каждый раз начинает сам готовить ужин. «Ну и что же, что отцу трудно? Я все равно уйду из дому», — решил мальчик.

Ырыс проветрила и выколотила постель, занесла ее в комнату, навела порядок и ушла домой.

Эркинбек на этот раз никуда не пошел и печально просидел весь день у дома. Дважды приходил к нему Кемел, знал его поиграть, но Эркинбек наотрез отказался.

Сегодня Кожомкул вернулся с работы немного раньше обычного. Когда он, мурлыча себе под нос, въехал во двор, то увидел, что сын сидит на той самой ступеньке, на которой вчера сидел с ним вместе.

— Эркин! — окликнул встревоженный отец.

Мальчик, обрадовавшись голосу отца, вскочил, но тут же спохватился и произнес обиженным тоном:

— Какого ты плохого козленка привез мне, папа. Он ничего не ест.

— Проголодается, так будет есть, — ответил отец.

Он подхватил подбежавшего к нему сына на руки, подбросил его несколько раз вверх, а опустив на землю, почему-то тяжело вздохнул, подперев рукой щеку, долго смотрел на летнюю печь и на сына, который понуро стоял с ним рядом. Потом медленно двинулся к печке. Эркинбек только теперь увидел, что в печке до сих пор лежит вчерашняя зола. Ему стало стыдно, ведь мог же он убрать хоть золу. Он подбежал к печке, быстро выгреб золу совком в медный тазик и помчался высыпать ее на задворки. А когда вернулся, увидел, что отец уже наложил кизяк в печку, но не может никак разжечь. Весь в пыли и в золе, он выглядел таким измученным, таким изнуренным.

— Папа! — тихо выдавил из себя мальчик.

Кожомкул, не отрываясь и не поднимая головы, продолжал раздувать кизяк.

— Папа! — со слезами на глазах почти выкрикнул Эркинбек.

— Что тебе, сынок?

Эркинбек виновато потупил взгляд.

— Папа, я... Я, пожалуй, не против...

Кожомкул сразу же догадался, о чем хотел сказать сын. Стремительно поднявшись, он подхватил сына на руки и посадил к себе на колени. Так они и застыли перед разгорающимся кизяком, безотрывно глядя на языки желтого пламени.

Закипел чайник, отец и сын так же молча сели за чай. А как только легли спать, Кожомкул сразу же крепко, с богатырским храпом заснул.

«Бедный папочка, наверно, он сильно устал!» — подумал мальчик. Спать ему почему-то не хотелось.

А к тому же сегодня полнолуние, вокруг светло-светло и до того красиво, как в сказке. Эркинбек лежал на спине и смотрел на далекие вершины гор. «Если бы я вскарабкался на эти горы, то увидел бы весь мир», — думал он. Вдруг поблизости раздался чей-то Жалобный писк. Писк повторился, кажется, у самого уха. «Может быть, это отец?» — подумал Эркинбек и взглянул на спящего. Нет, его спокойное посапывание совсем не было похоже на этот странный звук. А загадочный писк раздался в третий раз.

«Ба! — догадался мальчик. — Да ведь это же козленок! Я и забыл совсем о нем. Бедняга за два дня даже крошки хлеба не съел! Хорошо, что я сегодня не сплю. Может, отца разбудить?» Но, подумав, мальчик решил обойтись без него. Осторожно выбравшись из-под одеяла, он опасливо подкрался к сеням и тихо-тихо приоткрыл дверь. В лунном свете, падавшем через крошечное оконце, четко вырисовывался силуэт дикого козленка.

— Бя-а! — заблеял он, повернув голову к двери. Мальчик увидел его сверкавшие в лунном свете глаза, и ему стало не по себе. С опаской осмотревшись вокруг, он подсел к эличонку.

— Бя-а! — снова проблеял он прямо ему в лицо. Мальчик с грустью посмотрел на измученное животное.

— Я не понимаю твоего языка. Хлеб ты не ешь, молоко не пьешь, что же мне с тобой делать? — Эркинбек обнял козленка за шею и горько расплакался.