Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

— Родители дали мне одну кошму, два коврика из овчины мерлушки, три ситцевых одеяла и две подушки. Покойная свекровь — женщина с ядовитым языком, скупая‚— чтобы уязвить меня, обычно говорила: «Смотри на нее! Каким приданым ты можешь похвалиться? Пришла в наш дом, как бедная сирота, а еще важничает. Если бы у тебя было такое приданое, как у моей старшей невестки, тогда другое дело». Во мне и теперь все горит, когда вспомню. Я не хочу, доченька, чтобы ты когда-нибудь слышала такие слева от своей свекрови. Потому мы и копили с дня твоего рождения это приданое. Тебя никто не посмеет упрекнуть.

Мамочка! Я, конечно, была ей благодарна за заботы обо мне. Но я готовила себя к другой судьбе и никак не могла разделить ее мысли.

Она же вздыхала и говорила о том, что давно в ней наболело, О чем не могла не поделиться со мной.

— Желаю, чтобы ты вышла замуж лучше своих подруг, чтобы ты попала в хорошую семью, чтобы жизнь тебе удалась. Тебе уже шестнадцать лет. В твои годы я уже стала женой твоего отца. Не жди добра от учебы, в семейной жизни от нее один вред: ни в чем друг другу не уступают, ругаются, разводятся... Лучше умереть, чем так жить!

Я молчала. Молчание, говорят, знак согласия. Нет, мое молчание не было знаком согласия. Я просто-напросто не хотела огорчать сейчас маму. Ведь она так любила меня!

...Помню, мне очень нравилась песня, которую она пела в дни моего детства:

Когда спросят:

чья это дочь

отправилась в долгий путь,

переплыла реку Испайрам? —

отвечу:

это моя Гулкуш...

Мама кончала петь, а я все просила: «Спой. Спой. Спой». И мама пела, пока я не засыпала.

Мне предстоял долгий путь. И нужно было переплыть не одну речку. Потому-то, вероятно, я и вспомнила теперь эту песенку, слышанную в раннем детстве.

У меня есть подружка, ее зовут Айзада. Мы до того привыкли друг к другу, что не можем и дня врозь провести. Кто-то даже сложил про нас песню:

В нашем айыле есть две девчонки

одинакового роста.

Ой-да, ой-да!

Ходим вокруг них и страдаем,

не знаем, как приблизиться.

Эту песню можно часто услышать на вечеринках.

Я и Айзада действительно одинакового роста. У нас длинные косы. Но подружка смуглее меня.

Отец Айзады был председателем колхоза в нашем айыле. В 1943 году он отправился на фронт и не вернулся с войны. Мать ее погоревала-погоревала и вышла снова замуж. У нее родилось еще двое детей. Айзада же не может забыть отца. Сколько лет уже прошло, а она все вспоминает его и плачет. «Хоть бы фотография сохранилась, — говорит она‚ — и то легче было бы».

Я доверяю Айзаде все свои тайны, и она — мне. Одна из самых больших ее тайн —переписка с нашим земляком, ныне студентом Ошского пединститута, Кемелом.

Они объяснились уже в любви и поклялись всю свою жизнь прожить вместе. Получит подружка письмо и спешит ко мне, чтобы показать. Кемел — парень тихий, сдержанный. Таким мы его знали. Но в письмах он совсем другой: напористый, страстный. Вот что делает с человеком любовь! Он пишет, что в Оше ребята и девушки ходят вместе, не стесняясь, и это не считается чем-то зазорным. У него есть друзья. Они вместе гуляют в парке или бродят вдоль реки Ак Бууры.

Мы им очень завидуем.

Айзада читает мне письма Кемела, а я в это время мечтаю о своей любви, которая еще не пришла но мне, не прилетела. Я жду ее. О возлюбленный! Не мучь мое сердце! Я уже стосковалась по тебе.

Лицо Айзады горит, глаза блестят, когда она произносит обращенные к ней слова Кемела. О чем они? О том, как он жаждет встретиться с ней, обнять и поцеловать ее... И она, я знаю, жаждет того же. Ей кажется, что она сидит сейчас не рядом со мною, а находится на берегу реки Ак Бууры, сидит, обнявшись со своей любовью.

— Гулкуш! — порывисто шепчет она мне. — Если бы сбылось то, о чем я сейчас думаю, я была бы счастливейшим человеком.