Песнь земли - Кэтрин Коултер

— Любовница Вальтера пыталась убить меня. Тебе не кажется это странным? Она кричала, что ей наплевать на богатства, которые я привезу Вальтеру, он все равно будет ее. Я с радостью уступила его этой женщине. Еще я хотела ей сказать, что у меня нет никакого богатства, ни единой монетки, но в этот момент вошел Вальтер, потому что я орала как сумасшедшая, и он увидел у меня на руке кровь, но подбежал к ней и обнял ее… Оказалось, ее зовут Бритта, и это ее платья он подарил мне. Я стукнула его табуреткой по голове, и он свалился, как мешок. Звук был потрясающий. Он придавил свою Бритту так, что она не могла пошевелиться. Я забрала у нее нож и ключи и заперла обоих в комнате.

— Филиппа, ты ослабеешь от потери крови и своей болтовни. Пожалуйста, успокойся.

— Знаешь, у нее просто громадная грудь, — сказала Филиппа и от внезапной боли в руке прикрыла глаза. — Вальтер дал мне ее платья, и они были слишком коротки и слишком широки в груди. У нее грудь гигантского размера.

Горкел и Круки были такие смешные… — В этот момент Дайнуолд глубоко вдохнул и вылил ей на рану вино. Филиппа вздрогнула, вскрикнула и снова потеряла сознание.

Дайнуолд мгновение стоял не шевелясь, затем прижал ладонь к ее груди. Сердце билось несильно, но ровно.

— Она опять без чувств, — сказал он стоящему рядом Нортберту, — но рана теперь чистая, и если нож не был отравлен, то все обойдется.

Нортберт кивнул.

— Эдмунд слишком возбужден и мелет языком без остановки. Горкел велел ему ложиться спать, но у него рот не закрывается, — сказал он.

— И с ней то же самое.

— Мальчик говорит, что не пойдет спать до тех пор, пока не убедится, что с хозяйкой все в порядке, — тихим хриплым голосом произнес Горкел.

Дайнуолд удивленно вскинул на него глаза:

Что? О черт! Теперь все здесь пойдет вверх дном! Я оставил их вдвоем всего на неделю — и нате вам! Ладно, приведи сюда Эдмунда, пусть посмотрит на нее.

Горкел и Круки обменялись понимающими взглядами, а Нортберт только пожал плечами.

Эдмунд опустился возле Филиппы на колени и, разглядывая ее лицо, тихо сказал:

— Она очень рассердилась, когда увидела у меня на ноге цепь. Она стала вся красная, а руки затряслись. Филиппа ведь поправится, правда?

— Она слишком сильна, чтобы из-за такой ссадины сыграть в ящик, — сказал Дайнуолд. — Тебе нужно поспать, Эдмунд, на рассвете мы выезжаем.

— А ты не боишься, что Вальтер ночью нападет на нас?

Дайнуолд ухмыльнулся:

— В такой темноте он нас ни за что не найдет. На небе ни одной звездочки.

Через несколько часов Филиппа проснулась. Рука все еще болела, но не так сильно, как раньше. Стояла глубокая ночь. В своей маленькой комнате в Крандалле Филиппа привыкла к темноте, но сейчас она была другой: теплый ветерок ласкал лицо и щекотал ноздри, тихо шелестела листва на деревьях… Услышав рядом размеренное мужское дыхание, Филиппа открыла глаза и увидела Дайнуолда. Он держал в ладони ее руку и слегка посапывал.

— Мы с Эдмундом сбежали, — сказала она и улыбнулась. — Разве ты не рад?

Рука Дайнуолда крепче сжала ее запястье. Ему снился сон, в котором обнаженная Филиппа послушно лежала в его объятиях. Ее ладонь осторожно скользила по его животу, медленно приближаясь к напрягшемуся предмету его мужской гордости. Она стонала, когда он целовал ее, а ее пальцы все ласкали и ласкали его…

— Разве ты не рад?

Он открыл глаза и вздрогнул, не сразу сообразив, где находится. Потом увидел Филиппу: не обнаженную, как только что во сне, но лежащую на спине рядом с ним, укрытую до пояса одеялом. Она говорила о радости, но совсем не той, какую он испытывал во сне. Филиппа действительно была рядом, и он сгорал от желания. Грезы смешались с реальностью, и ему не хотелось разбираться, что явь, а что сон — беспроглядная ночь или девушка, лежащая рядом с ним под пологом кедров.

— Филиппа… — тихо произнес он и повернулся на бок, слегка прижавшись к ее телу.