Песнь земли - Кэтрин Коултер

— Я так рада видеть тебя, Дайнуолд, — прошептала она и погладила его по волосам, потом провела рукой по щеке, коснулась губ. Он лизнул ее пальцы, и Филиппа вздрогнула. — Дайнуолд, — снова прошептала она и, чуть приоткрыв рот, посмотрела на него так, словно он был единственный мужчина на свете. Она была так близко, что Дайнуолд ощущал ее дыхание. Не в силах выносить томительной муки, он наклонил голову и поцеловал ее, сначала осторожно, потом крепче, потому что во сне он делал именно так, и ей это нравилось. Теперь сон стал реальностью. Дайнуолд не соображал, что делает. Он хотел ее, хотел сильнее, чем раньше.

Мысль, что Вальтер мог убить Филиппу, привела его в ужас, и в то же время другая мысль не давала ему покоя: неужели она предала его? Но сейчас это не имело никакого значения. Она была здесь, она хотела его. Она сгорает от желания, так же как и он. Дайнуолд почувствовал, что Филиппа слегка раздвинула ноги, и тут же воспользовался этим, прижавшись к ней возбужденной плотью. Из горла Филиппы вырвался легкий стон, и она обвила Дайнуолда руками за шею, притягивая к себе все сильнее и сильнее.

Но она ранена. Господи, она же ранена! Рассудок на мгновение вернулся к Дайнуолду, и он отпрянул.

— Филиппа, твоя рука! Я не могу причинить тебе боль, — пробормотал он, — если твоя рука…

Мне будет гораздо больнее, если ты уйдешь, — с улыбкой ответила Филиппа.

— Не уходи от меня. Пожалуйста, Дайнуолд, соблазни меня. Я так давно хочу тебя.

Он не мог не засмеяться и тут же устыдился, потому что она добавила:

— Я не хотела умирать, потому что, если бы я умерла, я бы никогда не узнала, что значит обнять тебя, что значит ощутить, как ты проникаешь в мое тело.

Он вздохнул и вновь очутился во власти желаний, одержавших победу над разумом. Но даже сейчас он не забывал, что она девушка и он не имеет права сделать ей больно больше, чем необходимо. Он представил, как его мужское орудие прорвет преграду ее невинности, и застонал от возбуждения. Дайнуолд приподнялся и, скомкав край ее платья, принялся медленно сдвигать его вверх, ощущая под ладонями теплую гладкую кожу. На Филиппе была нижняя рубашка, и это на мгновение озадачило Дайнуолда, потому что в его сне она была совершенно нагой. С растущим нетерпением он поднял сорочку и снова лег на Филиппу, желая ощущать только ее тело, но не мог, потому что сам не разделся.

Филиппа широко раскрытыми глазами смотрела, как он, чертыхнувшись, встал на колени, неуклюже стянул тунику, крестообразную подвязку, узкие штаны… Как он красив!

Он снова лег, тесно прижавшись к ней. Она неистово целовала Дайнуолда, пытаясь проникнуть языком в глубь его рта, а он, обхватив ладонями ее голову, покрывал поцелуями ее лицо, лихорадочно бормоча, как он хочет ее, как любит, как он счастлив, что она девушка, как он мечтает войти в нее и остаться даже после того, как достигнет наивысшего блаженства.

Он раздвинул пальцами створки ее сокровенного тайника, откинул голову, закрыл глаза и, прошептав дрожащим голосом: «Не двигайся», — медленно вошел в нее. Но, несмотря на его предостережение, Филиппа подалась бедрами навстречу. Он вошел глубже, и она застонала, ощущая его словно частицу собственного тела.

В следующее мгновение Дайнуолд почувствовал, как под давлением его плоти тонкая преграда растянулась.

— Филиппа, — сказал он, — посмотри на меня!

Дайнуолд хотел быть нежным в этот момент, но не смог. Он сделал глубокий толчок, и Филиппа вскрикнула от внезапной боли. Он припал к ней и, стараясь успокоить, прижался ртом к ее губам.

— Больше не будет больно, — приговаривал он между поцелуями. — Филиппа, моя любимая, сладкая, нежная, больше не будет больно. Обними меня крепче и не бойся.

Он начал медленные движения, обжигая своим дыханием ее губы.

— Любовь моя, держи меня крепче. Вот так, подними бедра и вбери меня глубже… Ах, Филиппа… Нет, не шевелись, я не вынесу этого…