Джульетта - Энн Фортье

С возродившейся надеждой она смотрела, как Салимбени прощается с Нино, который должен был сопровождать ее до Валь-д'Орсии, и в его глазах ей почудилась искренняя отцовская привязанность. Дав последние наставления, Салимбени сказал: «Благослови тебя Господь в пути и всегда», — когда Нино садился на ту самую лошадь, которая была под ним на Палио.

Молодой человек не ответил. Он вообще вел себя так, словно отца не было рядом, и, несмотря ни на что, Джульетте даже стало неловко за Салимбени.

Но позже, увидев в окно кареты Рокка ди Тентеннано, она начала понимать истинные намерения Салимбени. То, что могло показаться великодушным жестом, было на самом деле новой, изощренной пыткой.

Это была настоящая крепость, куда не мог войти чужой и никто не мог выйти без особого разрешения. Джульетте впервые стало ясно, на что намекали люди, мрачно вспоминая других жен Салимбени, сосланных в Рокка ди Тентеннано: освободить несчастных могла лишь смерть.

К ее удивлению, в комнату сразу прибежала служанка, растопила камин и помогла снять дорожное платье. Было начало декабря, и Джульетта уже много часов не чувствовала побелевших от холода пальцев. Теперь, стоя у огня в шерстяном платье и сухих домашних туфлях, она с наслаждением поворачивалась, греясь, и не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так хорошо.

Открыв глаза, она увидела в дверях Нино, наблюдавшего за ней со странным, не лишенным приязни выражением. Это ее встревожило, ибо сынок пошел в папу и обещал стать негодяем похлеще старшего Салимбени. Нино был довольно смазливый юноша, сильный, ловкий и не в меру улыбчивый — угрызения совести были ему неведомы.

— Позвольте узнать, — сказал он галантно, как на балу, — когда вы изволите спуститься к ужину? Я знаю, что последние три недели вы ели в одиночестве, и хочу извиниться за неотесанность моих родичей. — Видя удивление Джульетты, он чарующе улыбнулся: — Вам нечего бояться. Уверяю вас, мы будем совершенно одни.

Так и оказалось. Сидя на разных концах обеденного стола, где свободно могли разместиться двадцать человек, Джульетта и Нино ели молча, лишь изредка встречаясь глазами через горевшие свечи канделябра. Всякий раз, когда Джульетта ловила на себе взгляд Нино, он улыбался, и через какое-то время Джульетта осмелела настолько, что произнесла вслух то, над чем давно думала:

— Это вы убили моего кузена Тебальдо во время Палио?

Нино перестал улыбаться.

— Конечно, нет! Как вы могли подумать такое?

— Тогда кто?

Он с интересом посмотрел на мачеху, но если вопрос и задел его, Нино никак этого не показал.

— Вы сами знаете кто. Вся Сиена знает.

— А знает ли вся Сиена, что ваш отец сделал с Ромео?

Не отвечая, Нино поднялся со стула и прошел вдоль длинного стола к месту, где сидела девушка, обвенчанная с его отцом. Преклонив колено, он взял ее руку в свои, словно рыцарь, утешающий расстроенную девицу.

— Чем я могу загладить зло, которое причинил вам мой отец? — Он прижал руку Джульетты к своей щеке. — Как могу я заслонить эту безумную луну, сверкающую над нашим родом? Молю сказать мне, дражайшая госпожа, чем могу я утешить вас?

Очень долго Джульетта изучающе смотрела в его лицо и, наконец, сказала просто:

— Отпустите меня.

Он вопросительно смотрел на девушку, не совсем понимая, что она имела в виду.

— Я не жена вашему отцу, — продолжала Джульетта. — Нет нужды держать меня здесь. Отпустите меня, и вы больше никогда обо мне не услышите.

— Простите меня, — сказал Нино, прижимая ее руку на этот раз к губам. — Но я не могу этого сделать.

— Понимаю, — сказала Джульетта, убирая руку. — Тогда позвольте мне вернуться в мою комнату. Это меня утешит.