Джульетта - Энн Фортье

— Почти. Это значит «земля на площади». Почва. — Он положил песка мне в руку. — Ощутите ее. Понюхайте ее. Она означает Палио. — Когда мы зашли в первое же кафе и сели, он показал на рабочих, устанавливавших обитые мягким барьеры вокруг Кампо. — Рай на земле — между барьерами Палио.

— Как поэтично, — сказала я, незаметно отряхивая ладони. — Жаль, что Шекспир предпочитал Верону.

Он покачал головой:

— Вы никогда не устаете от своего Шекспира?

Я чуть не выпалила: «Эй, сам первый начал!» — но удержалась. Не было необходимости напоминать Алессандро, что, когда мы встретились в первый раз в саду его деда, я еще носила памперсы.

Несколько секунд мы сидели, скрестив взгляды как шпаги из-за Барда и многого другого, пока официантка не подошла принять заказ. Как только она удалилась, я подалась вперед, поставив локти на стол.

— Я жду, — напомнила я Алессандро, пропустив на этот раз пререкания, — когда вы расскажете о себе и Лучано Салимбени. Может, пропустим кусок о Шарлемане и перейдем сразу к…

В этот момент зазвонил его сотовый. Взглянув на дисплей, Алессандро извинился и встал из-за стола — наверняка с облегчением, что разговор опять откладывается. Я наблюдала за ним издали и думала — ну вот не может быть, чтобы он вломился в мой номер. Я знала Алессандро всего неделю, но готова была биться об заклад, что нужно нечто куда большее, чем заурядная девица, чтобы заставить этого мужчину потерять покой. В Ираке он едва не расстался с жизнью, но остался несломленным, даже напротив — закалил характер. Поэтому, если бы даже он действительно проник в мой номер, то не разворошил бы мои чемоданы как тасманский дьявол, оставив заношенные трусы висеть на люстре. Это просто не состыковывалось.

Когда пять минут спустя Алессандро вернулся к столу, я пододвинула ему чашку эспрессо с, как я надеялась, великодушной улыбкой. Но он едва взглянул на меня, бросил в чашку щепотку сахара и принялся размешивать. Что-то в его поведении изменилось. Я чувствовала, что кто-то сказал ему нечто неприятное и связанное со мной.

— Так, на чем мы остановились? — непринужденно спросила я, потягивая капуччино через густую молочную пену. — Ах да! Карл Великий был очень высоким и…

— Почему бы вам, — перебил Алессандро деланно небрежным тоном, — не рассказать о вашем друге на мотоцикле? — Увидев, что от изумления я утратила дар речи, он добавил с иронией: — Вы же вроде бы рассказывали, что вас преследует парень на «дукати»?

— О! — принужденно засмеялась я. — Вы о том парне! Не знаю, я его больше не видела. Видимо, у меня ноги недостаточно длинные.

Алессандро не улыбнулся.

— Для Ромео — в самый раз.

Я чуть не подавилась кофе.

— Подождите, вы что, намекаете, что за мной следил соперник вашего детства?

Алессандро отвел глаза.

— Я ни на что не намекаю, просто интересуюсь.

Секунду мы сидели в тягостном молчании. Он явно о чем-то думал, а я ломала голову, соображая, что это может быть. Он знает о «дукати», но не догадывался, что на нем разъезжала моя сестрица. Возможно, полиция, тщетно прождав байкера у башни Манджия, конфисковала «дукати» до выяснения личности владельца и получения объяснений. По словам Дженис, ей хватило одного взгляда на негодующих полицейских, чтобы поджать хвост. Одного полицейского она бы обаяла в два счета, с двумя тоже свела бы все к шутке, но три сознательных бойскаута в форме были не по зубам даже моей сестрице.

— Слушайте, — сказала я, пытаясь спасти остатки недавней близости. — Надеюсь, вы не думаете, что я все еще… мечтаю о Ромео?

Алессандро ответил не сразу. Он заговорил неохотно, понимая, что выдает себя.

— Просто скажите, — начал он, водя ложкой по скатерти, — как вам понравился вид с верхней площадки башни Манджия?

Я возмущенно уставилась на него:

— Вы что, следили за мной?!