Джульетта - Энн Фортье

Фонтебранда, старый общественный фонтан, которым пользовались до самого проведения водопровода, находится на широкой открытой площадке у подножия сбегающих вниз перепутанных средневековых улочек Сиены. Это целое здание, сложенное из старинного красноватого кирпича, с глубокими арками, образующими галерею, к которой ведут широкие ступени, густо заросшие сорняками.

Сидя на кирпичном бортике рядом с Алессандро, я смотрела на прозрачную зеленую воду большого каменного бассейна и любовалась калейдоскопом солнечных бликов на древних стенах и сводчатом потолке.

— Знаете, — сказала я, с трудом воспринимая всю эту красоту, — ваш предок был настоящим куском дерьма!

Алессандро удивленно засмеялся — нерадостным смехом.

— Вы хоть не судите меня по моим предкам!.. И прошу вас, не надо копировать свою прародительницу.

«А по фоткам на мобильнике моей сестрицы тебя судить можно?» — подумала я, наклонившись и опустив пальцы в воду, но вслух сказала:

— Тот кинжал… Можете оставить его себе. Вряд ли Ромео когда-либо захочет его забрать. — Я поглядела на Алессандро, страстно желая назначить кого-нибудь виновным за все преступления мессира Салимбени. — Какая ужасная смерть… С другой стороны, он же не умер и вернулся, чтобы спасти ее.

Секунду мы молчали. Алессандро улыбался, я сидела нахмурившись.

— Бросьте, — сказал он, наконец. — Вы живы; смотрите, вон солнышко сияет. Именно в этот час нужно сюда приходить: свет проходит через арки и освещает воду. Позже Фонтебранда становится темной и холодной как грот. Вы ее не узнаете.

— Странно, — пробормотала я, — как все может измениться за несколько часов.

Если Алессандро и понял намек, то виду не подал.

— У каждого явления есть своя темная сторона. Но зато так жить интереснее.

Несмотря на подавленное настроение, я не удержалась от улыбки при этом образце мужской логики.

— Мне пора испугаться?

— Как сказать. — Он снял пиджак и положил к стене арки, глядя на меня с вызовом. — Старики говорят, что Фонтебранда обладает особой силой.

— Продолжайте. Я скажу, когда станет страшно.

— Снимите туфли.

Я невольно расхохоталась.

— О'кей, я испугалась.

— Давайте, вам понравится. — Я смотрела, как он стянул собственные туфли и носки, закатал штанины и опустил ноги в воду.

— Вас что, на работе не ждут? — спросила я, глядя, как он болтает ногами.

Алессандро пожал плечами.

— Банку больше пятисот лет; как-нибудь простоит часок без меня.

— Что там насчет особой силы? — не удержалась я, скрестив руки на груди.

Он секунду подумал и сказал:

— Считается, что существует два вида безумия: творческое и разрушающее. Вода из Фонтебранда, по поверью, сделает человека безумным, pazzo, но в хорошем смысле. Это трудно объяснить… Почти тысячу лет мужчины и женщины пили эту воду, и их охватывало священное безумие. Некоторые становились поэтами, другие — святыми; самая знаменитая из них, святая Екатерина, выросла буквально здесь за углом, в Ока, контраде Гуся.

Меня с утра подмывало спорить с каждым его словом и не позволять отвлечь себя сказками, поэтому, я упрямо покачала головой.

— Вся святость этих женщин в том, чтобы уморить себя голодом или сгореть на костре. Как можете вы называть это творческим экстазом? По мне, так это банальное помешательство.

— Для большинства людей, — возразил он с улыбкой, — швырять камнями в римских полицейских тоже помешательство. — Он захохотал при виде моего лица. — А ведь вы не касались чудесной воды даже подошвами.

— Я только хочу сказать, — продолжала я, сбрасывая туфли, — что все зависит от ракурса. То, что кажется вам креативным, может показаться мне разрушительным. — Не без внутренней борьбы я осторожно опустила ноги в воду. — Все зависит от того, во что вы верите или на чьей вы стороне.

Я не могла понять его улыбку.