Джульетта - Энн Фортье

— Вот, ей-богу! — возмутилась Дженис, когда Алессандро в очередной раз остановился и сделал «козу» младенцу в коляске. — Он что, метит в здешние мэры?

— Это называется межчеловеческим общением, — пробормотала я. — Можешь попробовать, тебе понравится.

Дженис иронически покивала:

— Ой, тебя послушать, так просто светская красотка!

Я напряглась, придумывая язвительный ответ, и тут наша добыча как сквозь землю провалилась.

— О нет! — выдохнула Дженис. — Куда он делся?

Мы поспешили туда, где Алессандро стоял секунду назад — практически напротив салона Луиджи-парикмахера, и увидели самый крошечный и темный переулочек во всей Сиене.

— Ты его видишь? — прошептала я, прячась за спину Дженис.

— Нет, но больше ему деться некуда. — Сестрица схватила меня за руку и потащила вперед. — Пошли!

Переступая на цыпочках по крытому темному переулку, я не могла сдержать нервного смеха оттого, что мы снова куда-то тихонько крадемся, взявшись за руки, как в детстве. Дженис бросила на меня шокированный взгляд, боясь нашуметь, но, увидев, что я смеюсь, смягчилась и тоже прыснула.

— Слушай, что мы вытворяем! — прошептала я. — Ужасно неловко…

— Тихо! — шикнула она. — По-моему, это опасный район. — Она кивнула на граффити на стене. — Что такое «gallegiante» ? Звучит крайне непристойно. И что, черт побери, произошло в девяносто втором?

— Колумб открыл Америку, — сострила я, и мы покатились со смеху.

В конце переулок круто поворачивал, и секунду мы постояли на углу, слушая удаляющиеся шаги. Дженис даже высунула голову, чтобы оценить ситуацию, но тут же отпрянула.

— Видела его? — прошептала я.

Дженис втянула воздух.

— Болтает с каким-то типом на лошади.

— На лошади? — не поверила я и тоже высунулась посмотреть. Лошадь действительно была — стояла в маленьком деннике в узком тупичке, где на старинных булыжниках играли косые яркие лучи солнца, но Алессандро исчез, и я возмущенно повернулась к Дженис:

— Его нет! Теперь что делать?

Не говоря ни слова, она оттолкнулась от стены и бегом кинулась к лошади и ее импровизированным конюхам. Не зная, что предпринять, я побежала за ней, дергая за руку, чтобы остановить.

— Ты чокнулась! — шепотом кричала я. — Это наверняка лошадь для Палио — эти парни просто не хотят, чтобы вокруг крутились туристы…

— А я не туристка, — оттолкнула мою руку Дженис, — я журналистка.

— Нет! Джен! Стой!

Она приблизилась к людям, охранявшим лошадь, и я ощутила странную смесь восхищения и желания совершить сестроубийство. Последний раз нечто подобное я ощущала в девятом классе, когда она схватила трубку и набрала телефон мальчика из нашего класса, стоило мне неосторожно сболтнуть, что он мне нравится.

В этот момент кто-то открыл ставни прямо над нашими головами. Увидев Алессандро, я отскочила к стене, дернув за собой Дженис. Не хватало, чтобы он заметил, как мы выслеживаем его по городу, точно съехавшие с катушек от любви фанатки.

— Не смотри! — прошептала я, все еще в легком трансе, что мы чудом избежали провала. — Наверное, он здесь живет, на третьем этаже. Миссия выполнена, дело закрыто, валим отсюда.

— Как это — миссия выполнена? — Дженис привалилась спиной к стене и задрала голову, уставившись на окно Алессандро загоревшимися глазами. — Мы пришли сюда выяснить, что он затевает. Никуда мы отсюда не уйдем. — Она дернула ближайшую дверь, и когда та легко открылась, сестра подвигала бровями и вошла в подъезд. — Быстрей!

— Да ты что, рехнулась? — Я нервно оглянулась на конюхов, наверняка терявшихся в догадках, кто мы и что замышляем. — Ноги моей там не будет! Это же его дом!

— Ну и что такого? — пожала плечами Дженис. — Ты тогда оставайся здесь. Лошадь точно возражать не будет.