Джульетта - Энн Фортье

И я рассказала. Следующие несколько минут я выкладывала историю, которая сложилась из признания брата Лоренцо, писем Джульетты сестре и дневника маэстро Амброджио.

Алессандро ни разу меня не перебил. Когда я дошла до развязки трагедии в Рокка ди Тентеннано, на секунду меня посетило искушение рассказать легенду о монне Мине и проклятии на стене, но я удержалась. Это было слишком мрачно, а кроме того, мне не хотелось поднимать тему золотой статуи с глазами из драгоценных камней, после того как в отделении полиции я поклялась, что мне ничего не известно.

— Вот так они погибли в Рокка ди Тентеннано, — заключила я. — Не от кинжала и склянки с ядом, а от сонного зелья и копья в спину. Брат Лоренцо все видел собственными глазами.

— И много вы присочинили? — поддразнил меня Алессандро.

Я пожала плечами.

— Местами кое-что, чтобы заполнить белые пятна и сделать рассказ более связным. Но основной идеи я не касалась. — Взглянув на Алессандро, я увидела, что он поморщился. — В чем дело?

— Основная идея, — сказал он, — не в том, что привыкли думать многие. По-моему, ваша история, да и «Ромео и Джульетта» тоже, не о любви, а о политике, и идея проста: старики дерутся, а достается молодым.

— Как-то совсем неромантично, — засмеялась я.

Алессандро пожал плечами:

— Шекспир тоже не видел здесь романтики. Вспомните, как он их описывает: его Ромео — слабак, настоящая героиня — Джульетта. Он выпивает яд. Какой мужчина станет трусливо травиться? А она закалывает себя кинжалом. Для этого нужна мужская сила духа.

Я невольно посмеялась над его рассуждениями.

— Ладно, шекспировского Ромео я вам подарю, но настоящий Ромео Марескотти слабаком не был. Он был тверд как скала. — Я украдкой взглянула на Алессандро и увидела, что он улыбается. — Неудивительно, что Джульетта его полюбила.

— Откуда вы знаете, что она его полюбила?

— Но это же очевидно! — парировала я, понемногу выходя из себя. — Она любила его настолько сильно, что, когда Нино попытался ее соблазнить, предпочла самоубийство, чтобы остаться верной Ромео, хотя они так и не… ну, вы поняли. — Я взглянула на Алессандро, разозлившись, что он по-прежнему улыбается. — А вы, полагаю, находите это смешным?

— Очень! — сказал Алессандро, прибавляя скорость, чтобы обойти машину впереди. — Нино вовсе не был так уж плох…

— Нино был ужасен!

— Возможно, — согласился он. — Но Нино также был ужасно хорош в постели. Почему бы не попробовать? Покончить с собой можно было и утром.

— Как вы можете такое говорить? — запротестовала я, искренне огорченная. — Не верю, что вы действительно так думаете. Будь вы Ромео, уступили бы вы Джульетту Парису для… тест-драйва?

Он захохотал.

— Бросьте! Вы же сами назначили меня Парисом — богатым, красивым и порочным. Конечно, я хочу, чтобы Джульетта меня испытала. — Он бросил на меня взгляд и ухмыльнулся при виде моей нахмуренной физиономии. — Какой же я был бы Парис, если бы отказался?

Я снова натянула юбку на колени.

— И на когда вы запланировали свой тест-драйв?

— Да хоть прямо сейчас. — Алессандро сбросил скорость.

Я так увлеклась разговором, что забыла следить за дорогой и только сейчас заметила, что мы давно свернули с оживленного шоссе и ползем по пустынной гравийной дороге, обсаженной страшненькими неухоженными кедрами. Дорога обрывалась у подножия высокого холма, но, вместо того чтобы его обогнуть, Алессандро въехал на пустую парковку и выключил мотор.

— Здесь живет Ева-Мария? — хрипло спросила я, не увидев поблизости ни единого жилья.

— Нет, — ответил он, выбираясь из машины и доставая из багажника бутылку и два бокала. — Это Рокка ди Тентеннано, вернее, его руины.