Джульетта - Энн Фортье

Признаться, когда накануне мы встретились в монастырском саду, длинноволосый художник показался мне чудаковатым, но когда пробежишься по средневековому городу, преследуемая гнусными негодяями, разборчивости, уверяю, поубавится.

Интерьер мастерской маэстро Липпи тоже был на любителя. Казалось, здесь взорвалась бомба божественного вдохновения, причем не единожды, а многократно: куда ни глянь, повсюду разбросанные рисунки, наброски, картины, скульптуры и причудливые инсталляции. Маэстро явно не принадлежал к тем творческим натурам, чей талант можно пустить через единственную трубу самовыражения. Подобно гениальному лингвисту он говорил на языке, соответствовавшем его настроению, выбирая инструменты и материалы с уверенностью виртуоза. Посреди всего этого бедлама стоял негодующий и очень громогласный пес, на вид — невероятная помесь пушистого тенерифского бишона и деловитого добермана.

— А! — сказал маэстро Липпи, выглядывая из-за мольберта на звук закрывшейся двери. — Вот вы где. А я-то гадал, когда вы придете. — Ничего не добавив, он вдруг исчез и через минуту вернулся с бутылкой вина, двумя бокалами и караваем хлеба. Увидев, что я по-прежнему стою, прижавшись к двери, он засмеялся: — Вы должны извинить Данте, он не доверяет женщинам.

— Его зовут Данте? — Я посмотрела на пса, который уже подошел ко мне с засаленным старым шлепанцем в зубах, видимо, извиняясь за то, что облаял. — Как странно! Так звали собаку маэстро Амброджио Лоренцетти!

— Ну, это же его мастерская. — Маэстро Липпи налил мне стакан красного вина. — А вы его знаете?

— Как, того самого Лоренцетти? Который из 1340 года?

— Разумеется! — Маэстро Липпи улыбнулся и поднял свой бокал: — С возвращением! Давайте выпьем за долгую счастливую жизнь и за Диану.

Я чуть не поперхнулась вином. Художник знал мою мать?! Не успела я что-нибудь брякнуть, как маэстро наклонился поближе и с заговорщическим видом сказан:

— Существует легенда о реке Диане, которая течет глубоко под землей. Найти ее не удается, но люди говорят, что иногда, поздно ночью, очнувшись вдруг от сна, они ее чувствуют. В античные времена на Кампо был храм Дианы-охотницы. Римляне устраивали там игры, охоту на диких быков и дуэли. А теперь у нас скачки Палио в честь Девы Марии, матери того, кто дает нам воду, чтобы мы вновь и вновь могли прорастать из тьмы подобно виноградным гроздьям…

Секунду мы просто стояли, глядя друг на друга, и у меня возникло странное чувство, что при желании маэстро Липни мог поведать много тайн обо мне, о моей судьбе и, главное, о будущем — секретов, на раскрытие которых не хватит всей моей жизни. Но, едва родившись, мысль упорхнула, спугнутая беспечной улыбкой маэстро, который неожиданно отобрал у меня бокал и поставил на стол.

— Пойдемте, я хочу вам кое-что показать. Помните, я говорил?

Он повел меня в соседнюю комнату без окон, походившую на кладовую, где плотность шедевров на квадратный дюйм оказалась еще больше.

— Минуту. — Маэстро Липпи пробороздил залежи хлама, подошел к дальней стене и бережно снял кусок ткани, закрывавший висевшую там маленькую картину. — Смотрите!

Я сделала несколько шагов вперед, желая лучше рассмотреть полотно, но когда подошла слишком близко, маэстро меня остановил:

— Осторожнее! Картина очень старая. Не дышите на нее!

Это был портрет девушки, очень красивой, с большими голубыми глазами, мечтательно смотревшими куда-то сквозь меня. Она казалась грустной и одновременно полной надежды, а в тонких пальцах держала розу с пятью лепестками.

— По-моему, она на вас похожа, — сказал маэстро Липпи, поглядывая то на меня, то на портрет. — Или вы на нее. Не глазами, не цветом волос, а чем-то таким неуловимым. Не знаю. Что вы думаете?

— Я думаю, это комплимент, которого я не заслуживаю. А кто автор портрета?