Там, где ты - Сесилия Ахерн (2016)

Не знаю почему, но здешние повседневные хлопоты казались мне комичными. Я не хотела и не могла принимать всерьез ни их мир, ни их проблемы, какими бы важными они ни были. Прикрывала рот рукой, чтобы спрятать улыбку – мою реакцию на их озабоченное переглядывание. Полностью отстранилась от ситуации и благодарила судьбу за то, что все случившееся – что бы это ни было – относилось только к ним, а не ко мне. В моем восприятии все их заботы никак не связывались со мной, словно я – сторонний наблюдатель: сама выбрала такую позицию и буду до последнего защищать свое право на нее. Все, что угодно, лишь бы избежать осознания жестокой реальности своего присутствия здесь. Похоже, в их реальности имелось слишком мало вариантов выбора. Поэтому, сидя за столом, я чувствовала, что время, которое мне суждено провести здесь, будет довольно кратким, и значит, нечего переживать из-за каких-то осложнений, важных для их мира. Это был именно их мир, не мой. Все молчали, и я попыталась разрядить леденящую атмосферу:

– Так что это за великая проблема, из-за которой нужно созывать собрание?

– Ты! – бойко выкрикнула Ванда, и по тому, как задергались ее плечи, я догадалась, что она болтает под столом ногами.

Я похолодела, но решила не обращать на нее внимания. Меня раздражало, что ребенку позволили присутствовать при нашем разговоре, да еще и высказываться, бесило, что она превратила меня из белой вороны в члена стаи, сдвинув с позиции стороннего наблюдателя, где я чувствовала себя вполне комфортно, и поместив в самый центр уравнения. Я поискала ответ на лицах собравшихся за столом: они продолжали переглядываться и молчать. Единственной, кто вернул мне взгляд, была Ванда.

– С чего ты взяла? – спросила я пятилетнюю девочку, приняв в расчет, что никто не поправил ее, – то ли из-за того, что все были с ней согласны, то ли просто не обращая на малолетку внимания.

Я сильно надеялась на второе.

– А с того, как все уставились на тебя, когда ты шла сюда из Дома коммуны.

– Все, милая, хватит, – ласково сказала Хелена.

– Почему? – Ванда посмотрела на бабушку снизу вверх. – Разве ты не видела, как они все замолчали и расступились, чтобы пропустить ее? Будто она сказочная принцесса. – Девочка беззубо заулыбалась. Вот вам и малолетка!

– Все-все! – Хелена похлопала ее по руке, веля замолчать.

Ванда притихла, и я заметила, что она больше не болтает ногами.

– Собрание созывается из-за меня. – Я медленно переваривала эту новость. – Это правда, Иосиф?

Вообще-то я редко из-за чего-нибудь нервничаю, и первой моей реакцией было довольно сильное любопытство, и ничего другого. К любопытству примешивалось еще одно странное ощущение – что все это ужасно занятно и круто. Такое забавное приключеньице в забавном местечке.

– Мы вообще не знаем, так ли это, – встал на мою защиту Бобби. – Правда же? – обратился он к Иосифу.

– Мне ничего не сообщили.

– У вас всегда созывают собрания по поводу вновь прибывших? Это нормальная практика? – спросила я, пытаясь таким образом выжать воду из камня, каковым являлся Иосиф.

– Нормальная? – Он воздел руки. – Что мы знаем о норме? Что на самом деле известно о ней в нашем нынешнем мире, да и в старом, который полагает, будто для него загадок нет? – Он встал, возвышаясь над нами.

– Хорошо. Скажем так, мне нужно волноваться? – спросила я в надежде, что он хотя бы успокоит меня.

– Кипепео, никому никогда не нужно волноваться. – Он положил мне на голову ладонь, и я почувствовала, как от ее тепла стихает стучащая в висках боль. – Завтра в семь вечера мы пойдем в Дом коммуны. Там мы и протестируем правильность нашего понимания нормы.

И, коротко засмеявшись, он покинул гостиную. Хелена последовала за ним.

– Как это он тебя назвал? – растерянно спросил Бобби.

– Кипепео, – пропела Ванда и снова заболтала ногами.

Я наклонилась над столом, и у нее на лице появился испуг.