Претендент - Ирма Грушевицкая

— Очень рассудительный и серьёзный не по годам. Совсем непохож на меня в детстве, хотя вроде бы и похож. Говорит, что почти пять, а на деле в июне исполнилось четыре. У него ямочки на щеках, когда улыбается. А вот смеётся редко. Говорю же, серьёзный.

— Ясно, — мама в задумчивости качнула головой, но неожиданно вскинулась: — А что его мать? Вы ладите?

— Ладим. — Попробовав на вкус это слово, Ник понял, что оно ему нравится. Так что почти сразу повторил его снова. — Ладим. Но я думаю о большем.

— Ты хочешь сделать предложение?

— Думаю об этом. Но не уверен, что Элис в нём нуждается.

— Должно быть, эта Элис — женщина необычная, раз у тебя на этот счёт возникли сомнения.

— Очень необычная, мам. Очень. Я с самого начала это понял.

— Ну, в таком случае, история, которую ты скормил отцу, шита белыми нитками. Не хочешь рассказать, как всё было на самом деле?

Ник потянулся через стол и сжал руку матери.

— Не сейчас, — сказал он тихо, удерживая её взгляд. — Есть кое-что ещё, что ты должна знать.

— А вот сейчас ты меня пугаешь, сын.

— Не пугайся. Самое удивительное, что, похоже, ты их знаешь.

— Кого знаю? — Мать изумлённо воззрилась на Ника.

— Моих Элис и Лукаса.

— Твоих Элис и Лукаса? — повторила она следом.

— Да. Моих Элис и Лукаса. — Как же здорово это звучит, снова подумал Ник. — Ты курируешь группу в дошкольном центре, где занимается мой сын. Его фамилия Манфреди. Лукас Манфреди.

Ник внимательно наблюдал, как меняется выражение лица матери: от удивления к непониманию, от непонимания к изумлению. Медленно откинувшись на спинку стула, она не сводила с него поражённого взгляда и лишь иногда принималась качать головой, пытаясь осознать свалившуюся на неё новость.

Иной реакции, вербальной, пришлось ждать долго.

— На верхней полке за хлопьями к завтраку у отца припрятана бутылка виски. Достань, пожалуйста.

Ник едва не поставил рекорд скорости по выполнению этой просьбы. Гнало и волнение за мать, и изумление. С крепким напитком он её никогда не заставал — так, пинта пива или бокал с вином. А тут виски.

Она не стала его ждать, сразу выпила налитый на пол пальца напиток и бухнула стакан на стол.

— Ещё.

Вторая порция пошла медленней, а он и не торопил.

— На вступительном испытании Лукас Манфреди на вопрос: «Как ты будешь рисовать корову?» — ответил: «Трудно». Это «трудно» стало словом нарицательным. И всякий раз, когда его произносит кто-то из коллег, я вспоминаю этого мальчика. — Взгляд матери, обращённый на Ника, немного потеплел. — Ты прав, он смышлёный и довольно серьёзный. Как и его мама. По-моему, остальные мамы её не любят. Видишь ли, обычно родители талантливых детей не сомневаются в их гениальности, кичатся ею и мнят свой заслугой. Для мисс Манфреди важно, чтобы сыну было интересно заниматься вообще. Она слышит своего ребёнка, и, если бы занятия были ему неинтересны, вряд ли выбрала нашу школу.

— А ему интересно?

— Интересно, сынок. Больше, чем тебе, но меньше, чем Лиаму. И ты не прав, что мальчик на тебя не похож. Похож. Так похож, что, впервые увидев его, я перекрестилась. И вот как всё оказалось.

— Хочешь ещё одно признание?

— Не многовато ли для одного вечера? — хохотнула мать и быстро допила свой виски. — Впрочем, давай. Напитки твой отец умеет выбирать.

Ника не нужно было просить дважды. Он щедро плеснул в оба стакана и поднял свой.

— Я люблю эту девушку.

Мать отсалютовала в ответ:

— Хороший выбор, сын. Постарайся теперь её в этом убедить.

Глава 26

Визит в банк грозил затянуться.

Полчаса назад Николас прислал сообщение: «Лукаса забрал. Едем есть пиццу. Присоединяйся» и геометку, а Элис всё ещё ждала, когда освободится её кредитный контролёр. Она готова была заплатить штраф на месте, но только не терять времени в ожидании, когда ей об этом скажут лично.