Любимая для Грома - Надежда Борзакова

Спрятав нос на мужском плече, вдохнула поглубже, давая родному запаху себя окутать.

Глаза пекло. Комок подкатывал к горлу. Что сделать? Как спасти его от чего-то неведомого и страшного? Если бы было нужно, если бы это помогло, я бы вырвала сердце из груди и отдала, лишь бы только…

Все! Хватит.

Я принялась осторожно выбираться из кровати.

Спи. Просто спи, набирайся сил. Еще немножечко.

Напялила платье-неуместное, чужеродное сейчас, в этом кошмаре. Зашнуровала ботинки. Взгляд выхватил на полу маленькую прямоугольную коробочку. Взяла в руки, открыла. Поднесла к окну. Света почти нет, а кольцо – широкий обод с крупным бриллиантом – словно засияло на черном бархате.

О, боже… Слезинки сорвались с ресниц и обожгли щеки. Сердце защемило от радости. Сладко-горькой, как наша с ним любовь.

Вытерев глаза, я тихо закрыла коробочку и положила на место. Пусть он не знает, что я видела кольцо.

Выскользнула в коридор. Там тоже темно. Соседняя дверь приоткрыта, за ней слабый свет. Сгорбленная фигурка Лизы на краю кровати. Вова беспокойно спал.

- Лиз…, - шепотом позвала я.

Махнула рукой, выходи. Она послушно подошла. Глаза опухшие, нос хлюпает.

- Идем выпьем кофе, поедим, - проговорила, обняв ее.

- Нет…

- Лиза, ты свалишься, кто ему поможет?

Я взяла ее за руку и повела вниз.

-…Череп сам бы не попер, - донесся из залы голос Тимура.

Я замерла, приложила палец к губам.

- Теперь не узнаем, Тима, - отозвался Глеб.

- Да… Как бы это вывезти. Наших там найдут, ментов жди, это точно.

Шаги стали приближаться, и я потянула Лизу дальше.

- Доброе утро! - сказала мужчинам.

- Доброе…да.

Ой, да плевать. Завела Лизу в кухню. Там не было никого. Что ж придется поискать кофе самой. Зерна, к счастью, нашлись быстро. Засыпав их в кофе-машину, я налила воды и поставила две чашки. Веселый, задорный звук невольно навевал ощущение уюта. Взбив молоко в пену, я добавила его в кофе.

- Пей, - сказала Лизе, поставив чашки на стол. – Сейчас из еды что-то соображу.

Обхватив чашку обеими руками, девушка сделала маленький глоток. Я открыла холодильник, выудила оттуда масло. Порезала хлеб, намазала его и посыпала сахаром. Положила бутерброды в тарелку и, поставив между нами, села напротив.

- За углеводы перед свадьбой не бойся, все на нервах сгорит.

Лицо девушки скривилось, из глаз потекли слезы.

- Ну-у, - я подошла к ней, обняла, - не плачь. Все будет нормально. Поправится Вова, никуда не денется.

- Его в живот ранили, Ева, - прохныкала девушка. – Это очень опасно. А ни больницы…

- Так, послушай, дорогая моя, - я обхватила руками лицо Лизы, - ты не врач, правильно? Увидела рану, испугалась. Я тоже испугалась… Но, Виктор сказал, что все нормально, верно?

Она кивнула.

- И Тимур бы ни за что не стал просто сидеть и смотреть, как умирает его племянник, - я стала вытирать ей слезы. – Успокаивайся давай и ешь. Силы штука такая – быстро заканчиваются.

- Не могу-у…

- Через не могу, милая. Я, может, тоже не могу, - я откусила от бутерброда, прожевала, не чувствуя вкуса, - но ничего, ем.

- Я не такая сильная, как ты, - выдохнула она.

- Я сильная потому, что могу есть, по-твоему?

- По тому, как держишься. Ведь раньше ни с чем подобным не сталкивалась, не видела такого. А все равно…

Я вспомнила, как потрясенно застыла в ванной у зеркала над умывальником, продолжая видеть кровь Власа на своих руках. Я сильная… Ага, конечно!

- Смотри и учись тогда.

Глава 30

Они сидели в кабинете уже второй час. Тимур, Глеб, Влас, Марк и даже Вова. Обсуждали… Что именно? Можно только догадываться. И ни одна из догадок не давала ни малейшей надежды на «все будет хорошо». Обрывок подслушанного разговора не шел из головы. Если есть еще некто, настолько могущественный, чтоб кукловодить Черепом, который практически смог их достать…