Его должница - Олли Серж

Уставшая, сонная, испуганная большим количеством посторонних людей. Мое сердце сжимается, когда я прижимаю сестру к себе.

— Заинька, — уговариваю ее, пытаясь повернуть. — Сразу легче станет. Пожалуйста, давай сделаем укольчик. Это не больно. Я обещаю.

— Нет… — упирается Ксюха.

— Держите ее, — теряет терпение медсестра и сдергивает одеяло. — Нас люди ждут.

Сестра рыдает и прячется за подушку.

— Вышли все! — рявкает Баринов. — Я сам. Аня, проводи врачей. — Отбирает у медсестры шприц и распахивает шире двери спальни. — На выход все!

— Виктория Львовна, — теряется медсестра и поджимает губы, — Не положено же.

— Пойдём, — подхватывает знакомая Баринова свой чемодан. — Он умеет. Я ручаюсь.

Я окончательно перестаю что-либо понимать и глупо смотрю, как напуганная агрессивностью медсестры Ксюша, рыдает на груди у Алексея.

Почему-то чувствую себя предательницей.

— Аня, они сами не выйдут, — выводит меня из транса Баринов.

— Да, конечно… — киваю.

Слышу, что бригада скорой уже начинает стучать каблуками по лестнице, и бегу за ними.

— Большое вам спасибо, — стараясь

игнорировать свои женские неуместные чувства, говорю почти искренне.

— Это наша работа, — тормозит мой порыв любезный та самая «Виктория» и выходит за дверь.

— До свидания, — в тон ей, видимо, из солидарности, а может из вредности говорит медсестра.

— До свидания, — шепчу.

Блокирую замок и ложусь спиной на стену.

Кажется, я только что познакомилась с бывшей женщиной Алексея…

И пусть ситуация встречи явно говорит о том, что они не общаются, я все равно чувствую себя не в своей тарелке. Что значил их странный разговор в коридоре?

Как на отходняке, руки начинают трястись, а горло пересыхает.

Сейчас главное совершенно другое. Дождаться утра и убедиться, что Ксюше действительно станет лучше.

И поэтому я гоню от себя прочь все остальные мысли. Потом.

Отталкиваюсь спиной от стены, открываю глаза и вижу перед собой Баринова.

— Ты сделал укол? — спрашиваю его.

— Сделал, — складывает он на груди руки и не отводит от меня тяжёлого, пристального взгляда. — Она сразу обняла подушку, затихла и уснула.

— Что-то не так? — осторожно интересуюсь, и передергиваю от напряжения плечами.

— Это я у тебя хочу спросить, Аня… — говорит он. — Что значат твои странные вопросы?

Глава 36. Все так, как хотел.

Барин

— Я клянусь, мне ничего от тебя не нужно, — соленые дорожки слез текут по ее щекам, и Аня слизывает их с губ языком. — Я просто не смогла. И я… — всхлипывает, — я вообще не понимаю уже ничего… — замирает и смотрит мне в глаза. — Мне вообще кажется, что я тебя люблю… — выдыхает и, со стоном бьется затылком о стену. — Я, наверное, не первая… кто тебе это говорит. — горько.

— Млять! — Выдыхаю тихо.

Подхватываю Аню на руки, потому что идти сама она явно не может. Трясётся вся.

Усаживаю на диван в гостиной и иду на кухню. Наливаю стакан воды, высыпаю на ладонь снотворное, и тут же сбрасываю его в ведро. Черт! А вдруг и правда беременна. Нельзя.

Возвращаюсь просто с водой и присаживаюсь перед Аней на корточки.

— Давай, мелкими глотками.

Послушно исполняет, клацая зубами о стекло.

Я разглядываю ее снизу. Расстроенная, уязвимая, красивая. Волосы легкими волнами на плечах, пальчики на стакане тоненькие, перепад от груди к талии такой нереальный, что слюной захлебнуться можно… Я, блин, умею выбирать!

В голове гул. И какого черта молчу? Я ведь именно этого хотел?

Да.

Только теперь проглотить это признание ее у меня не получается. Ну не мудак же я конченый, в конце концов!

— Поцелуй меня… — звенит отчаянием ее голос. — Пожалуйста…

Сажусь рядом и просто прижимаю девочку к себе. Снова всхлипывает. Ладошки робко и недвусмысленно скользят по моим ширинке и прессу.

— Лёша…