Ксюша подхватывает щенка и прижимает к себе.

— Такой хороший, — зажмуривается, пока щенок маленьким язычком лижет ее щеку.

— Так, давай садись кушать, — прерываю я их нежности. — Овсянка с шоколадом и бананом.

— Урра! — хлопает в ладоши сестра.

Я чувствую, как в груди разливается тепло.

Нет ничего прекраснее, когда маленький ребёнок утром открывает глаза, и у него ничего не болит. За это можно отдать что угодно.

— А Алексей на работе? — причмокивает сестрица, вылавливая из тарелки кусочки шоколада и облизывая пальцы.

— Да, наверное, — отзываюсь на ее вопрос и резко отворачиваюсь к окну.

Потому что на глаза неконтролируемо накатывают слёзы.

Господи, как же стыдно! Признаваться мужчине в любви, цепляться за него, предлагать себя… Зачем я ему?

Ведь это я же себе что-то придумала! Он ничего не обещал мне кроме качественного секса и решения проблем. С обеими задачами он справился на отлично. И даже больше.

А как я спускалась утром со второго этажа… как самая настоящая воровка и трусиха, боясь встретиться с Алексеем и посмотреть ему в глаза. Хорошо, что он уже уехал.

Как мне теперь быть? Что делать с этим чувством, которое заставляет чувствовать себя раздавленной? А главное — как дождаться вердикта Алексея? Или срок месяц больше не в силе, и Баринов прямо сегодня выставит меня с сестрой домой?

— Аня, а можно я песок распакую? — дергает меня за футболку сестра. — Я все поела.

— Да, конечно… — разрешаю. — Только не на коврах и мебели.

Неопределённость сводит с ума. Чтобы отвлечься, я долго разговариваю с бабушкой, зачем-то рассказывая, как Алексей сам сегодня ночью сделал Ксюше укол. И что подарил щенка. Бабушка строго предупреждает, что в квартиру жить его не возьмёт. Мне становится от ее категоричности ещё хуже, чем было. Перевожу тему на ее выписку и быстро прощаюсь. Бабушка — это не подружка. Ей так просто душу не откроешь.

Убираю кухню, разбираю и стираю белье.

Собираюсь сменить постель Алексея, но останавливаюсь, уткнувшись носом а подушку.

Она пахнет нами.

Моими стонами и его пошлыми шутками. Переплетёнными пальцами, синяками на моих бёдрах, мурашками и удовольствием.

Я плюхаюсь попой на кровать и ложусь на бок, обнимая подушку.

Как у мужчин получается разделять любовь и постель? Как у других женщин получается выбирать из этого идеального комбо только постель?

У меня не получилось.

Телефон на тумбочке начинает вибрировать.

Я беру его в руки и пропускаю вдох.

На экране горит номер Алексея.

Подлетаю на кровати и, чувствуя, как сердце начинает набивать себе гематомы о грудную клетку, нажимаю кнопку «ответить».

— Алло, — говорю и мысленно готовлюсь услышать все, что угодно. Алексей мне никогда сам посреди дня ещё не звонил.

— Аня, здравствуй, — раздаётся в трубке его ровный голос. Он звучит так, как будто ночь мне приснилась! — Как Ксюша?

— Х… хорошо, — отвечаю ему. — Поела, играет со щенком.

— Я рад, — смягчается голос Алексея. — Аня, мне нужно улететь по делам на пару дней.

— О… — выдыхаю я, прикрывая глаза и чувствуя новый виток обиды.

— По всем вопросам обращайся к Глебу. Не стесняйся. И ещё, — он понижает голос. — Аня, я хочу тебя попросить не делать тест на беременность до моего возвращения. Обещаешь?

— Да, — просто жму плечами. Даже если и нет, ты все равно не узнаешь…

— И второе… — он шумно переводит дыхание, — ты по прежнему моя женщина, Аня. И ты мне дорога.

— Я ничего не понимаю, — тихо признаюсь ему в трубку и слышу, как на фоне звучит механический голос, объявляющий посадку на самолёт.

— Мне пора, — быстро говорит Алексей. — Если что, звони Глебу.

Напоминает и отключается.

Я смотрю на потухший экран телефона и не могу отделаться от ощущения, что Баринов специально отдаляется. И что в этой поездке, вполне возможно, могут быть другие женщины.