Его должница - Олли Серж

— Тебе не нужно это сейчас, — перехватываю ее руки и успокаиваю девочку, путая пальцы в шелковых волосах, — Ты запуталась. Благодарность — это не любовь.

— Нет! — вскрикивая, резко отстраняется, упершись мне в плечи кулачками. — Ты не понимаешь. Я тебя жду. Я думаю. Я хочу…

— Это страх, — строго прерываю ее. — Тебе не нужно испытывать ко мне чувств, чтобы получить защиту. Ты получишь все самое лучшее по праву моей женщины.

Ухмыляется, прикрывая глаза.

— Я поняла… — с вызовом.

Выскальзывает из моих рук и отсаживается на другой край дивана.

— Ты прав! Как всегда, — растягивает губы в болезненной улыбке. — У меня ведь просто не было ни одного шанса остаться к тебе равнодушной. Ты — Бог. Идеальный во всем. Сильный, обеспеченный, красивый, заботливый, невероятный в постели. У меня от твоего голоса трясутся коленки…

Я откидываюсь на спинку дивана и прикрываю глаза. В груди жжется так сильно, что сбивается дыхание.

Давай, млять, Баринов! Вот сейчас самое время признаться, что она тебе ничего не должна, и дать честный выбор остаться или уйти. Тогда не будет повода агонизировать об искренности ее чувств.

Готов? Когда в ней, возможно, твой ребёнок… Когда вот она. Сидит и говорит, что ты для неё все… Целый мир.

Последнюю сволочь по ее делу с мошенниками посадили вчера. Держать возле себя девочек больше не имеет смысла.

Капец я загнался!

А иначе не получается. Потому что теперь сам люблю. И знаю, что наши с Аней чувства разные. Она права. Шанса их не испытать у неё не было.

И мне хочется сделать теперь все по-нормальному. Переиграть. Как там это у здоровых людей происходит? Или нам уже поздно?

Сука Вика… Ее неожиданное появление только усугубляет ощущение вины перед Аней. Как так вышло, что при внешней идеальности, я оказываюсь уже второй раз в жизни самым главным гавнюком в жизни дорогой мне женщины?

— Иди поспи, Аня, — говорю как можно мягче. — Я уже не буду ложиться.

— Это все, что ты мне можешь сказать? — с надрывом, но уже без слез спрашивает она.

— Сейчас — да, — провожу ладонями по волосам и киваю, открывая глаза. — Я предлагаю успокоиться, отдохнуть и говорить об отношениях в спокойной обстановке. Мы никуда не спешим.

— А если я беременна и заболею от Ксюши? — гаснет ее голос.

Черт! Мыслено убиваю Вику за то, что решила отыграться своими эмоциями на девчонке, которая по сравнению с ней молочный котёнок. Нафига было бить тем, что не в ее компетенции.

— Пока что оба этих факта существуют только в твоих фантазиях, — беру себя в руки и говорю почти отстранённо, — Их нет. Как и нет смысла заранее переживать. Но если так случится, у тебя будет самый лучший врач, который сделает все, чтобы ситуация разрешилась благополучно.

— Ситуация… — хмыкает Аня и встаёт на ноги. — Спасибо большое тебе, Алексей. Я пойду…

— Иди… — соглашаюсь с ней.

Она медленно, будто ожидая, что остановлю, идёт к выходу из комнаты.

— А можно последний вопрос? — вдруг резко оборачивается в арке.

— Конечно, — разрешаю.

— Кто эта женщина? Врач скорой, что приезжала…

— С чего ты решила, что мы знакомы? — напрягаюсь я.

Что-то слышала?

— Не важно, — мотает она головой. — Просто почувствовала.

— Вика — моя бывшая женщина. И предвосхищая твой вопрос, да. Она мне была дорога.

— Ясно… — выдыхает Аня и срывается по коридору.

Ничерта тебе не ясно!

Со злостью всаживаю кулак в стеклянный стол, и по нему разбегается тонкая трещина на месте удара.

Черт! Снова матерюсь про себя.

Подхожу к бару и наливаю себе сотку вискаря. Алкоголь обжигает голодный желудок.

«Так будет правильно,» — успокаиваю я себя. — «И не касаться больше. По крайней мере временно…»

Ухожу в кабинет и разбираю накопившиеся дела, пока тупо не вырубаюсь прямо за столом.

Из сна меня выдёргивает звонок телефона.