Беспощадный рай - Джей Джессинжер

— Не так уж было и трудно. Спутники не защищены системами кибербезопасности, поэтому любой, кто имеет базовое представление о компьютерных системах и языках программирования, может обойти жалкие брандмауэры, установленные правительственными оборонными ведомствами. Я могу показать тебе, если хочешь.

— Великолепная идея. — Мой тон сочится сарказмом.

— Может пригодиться для одной из твоих будущих «подработок».

Нутром чую, что сейчас он старается не заржать, сукин сын.

— Я бы с удовольствием поболтала еще, но лучше заболею диабетом второго типа.

— Признай это, девочка. Ты считаешь меня очаровательным?

— Ты очарователен, как горящий сиротский приют.

— Никак не можешь перестать думать, что почувствуешь, когда я наконец поцелую тебя?

— Неужели рядом нет пули, под которую тебя нужно прыгнуть?

— Если бы я тебе действительно не нравился, ты зарезала бы меня в такси, когда у тебя была такая возможность. Или застрелила бы меня из пистолета, который стащила из тумбочки в моей гостевой комнате и спрятала в кармане.

Меня очень нервирует то, как он примечает каждую деталь.

— Мне следовало сделать и то, и другое. Смысл твоей жизни — стать донором органов.

Когда он разражается взрывом смеха, я не могу не улыбнуться. Но сохраняю спокойсвие в голосе, когда говорю:

— Смотри не подавись от смеха. Пока.

И, чертовски расстроенная, вешаю трубку. Затем, поскольку я предполагаю, что он наблюдает через скрытую камеру, кручусь в его мачо-кресле, как будто мне все равно.

Затем пишу Макс, что я все еще жива и что им с Фин нельзя возвращаться домой, пока не получат от меня сигнал. Если дьявол прав, и эти парни охотились за мной, а не за ним, то квартира небезопасна.

Через несколько минут я получаю смайлик с большим пальцем от Макс, но это не очень успокаивает мои нервы. Судя по тому, как мне везет, она, вероятно, думает, что «не ходи домой» — это код, означающий «у нас закончилась туалетная бумага».

Затем, с нарастающим чувством ужаса, я понимаю, что, если Киллиан знает этот номер телефона, возможно, он отслеживает мои сообщения. И что еще хуже, он мог следить за телефонами Макс и Фин... и использовать их, чтобы отслеживать геолокацию!

Если он может взломать спутник, чтобы найти нас, то манипулировать мобильным телефоном для него вообще проще простого.

Я посылаю Макс еще одно сообщение:

Новости: телефоны скомпрометированы. Уничтожьте как можно скорее. Переберитесь в свое тайное место. Уходите в затишье до тех пор, пока я не отправлю «все-чисто» код.

Макс требуется всего несколько секунд на ответ.

Пожалуйста, скажи мне, что ты больше не оскорбляла его!

Я повторяю:

ЗАТИШЬЕ ОЗНАЧАЕТ НИКАКИХ РАЗГОВОРОВ!

Затем вынимаю сим-карту из телефона и растаптываю ее каблуком. Убираю обломки в карман, не желая рисковать, оставляя в мусоре что-то, что он мог бы как-то использовать. Зная его, он, вероятно, создаст устройство наблюдения из крошек моего сэндвича с тунцом.

Около часа я брожу по пентхаусу и капаюсь в его ящиках, но не нахожу ничего личного, ничего интересного. Если у него и есть семья, то нет ни одной их фотографии. В библиотеке огромная коллекция книг, но ни одной безделушки на полках. Здесь нет ни комнатного растения, ни журнала, ни смятого чека из магазина. Пыли и той нет. Как будто он живет в музее.

В конце концов меня одолевает усталость. Я заваливаюсь на диван в гостиной, надеясь, что он один из супер-педантичных чистюль увидит меня в одной из своих камер и разозлится, что я не сняла обувь.

Я не хочу, но почти сразу засыпаю.

А просыпаюсь в объятиях Киллиана. Он несет меня к лифту.