Беспощадный рай - Джей Джессинжер

Мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, потому что я знаю, что это только разозлит ее еще сильнее.

— Поработаем над этим позже. А пока накормим тебя. Я поворачиваюсь и ухожу, чувствуя ее взгляд на своей спине и пытаясь подавить темную, мощную волну желания, когда слышу ее шаги по мрамору и понимаю, что она идет за мной.

ГЛАВА 10

Джули

Прекрати таращится на его задницу, идиотка. Он дьявол, забыла?

Я следую за Киллианом на кухню, невольно восхищаясь его крепкой, идеальной пятой точкой. Он идет как настоящий король: голова высоко поднята, широкие плечи расправлены, а непринужденная развязность выражает абсолютную уверенность.

Он — крутой, и он это знает.

Я бы с удовольствием скинула ботинок и запустила им в его самодовольную голову, дабы сбить спесь.

Но не запускаю. Я и без того разгромила гостевую комнату этого мужчины. Бардака вполне достаточно для одного вечера.

Еле волоча ноги от усталости, я запрыгиваю обратно на табурет у барной стойки, где сидела раньше, подпираю подбородок руками и наблюдаю, как глава ирландской мафии делает мне сэндвич с тунцом.

Стопудово, этот хипстер-бармен что-то подсыпал мне в стакан.

Когда бутерброд готов, Киллиан кладет его на тарелку и достает из ящика нож.

— С корочками или без? — спрашивает он через плечо.

Ага, так и есть. У меня определенно галлюцинации.

— Можно с корочкой, спасибо.

Он разрезает бутерброд пополам, поворачивается и протягивает мне тарелку. Затем складывает свои большие руки на своей большой, глупой груди и смотрит на меня из-под опущенных ресниц с самодовольной полуулыбкой.

— Не ухмыляйся, — ворчу я, беря сэндвич с тарелки. — Это неприлично.

— Это не ухмылка, а мое обычное выражение лица.

Удерживая его взгляд, я откусываю бутерброд, представляя, что вгрызаюсь в нежное пространство между его указательным и большим пальцами.

Я отказываюсь им очаровываться. Он гангстер, убийца, плохой парень до мозга костей. То, что он спас мне жизнь и сделал сэндвич с тунцом, ничего не меняет. Кроме того, присяжные еще не верят, что он меня отпустит, как обещал.

— Я действительно не так уж плох, когда узнаешь меня получше.

Я жую с минуту, злясь от того, что он так с легкостью читает мои мысли по лицу.

— Блядь, ты прекрасна, — рычит он, совершенно сбив меня с толку.

— Лестью ты ничего не добьешься.

— Никакой лести. Чистая правда.

Я сглатываю и прочищаю горло, чувствуя, как мои щеки краснеют.

— Окей. Спасибо.

— Пожалуйста.

Он изучает каждый нюанс моего лица немигающим взглядом, излучая чистую мужскую сексуальность, до тех пор, пока это становится невыносимым.

— Ты всегда такой?

— Какой, например?

Я жестикулирую рукой.

— Такой. Сам знаешь. Доминирующий.

Он пожимает плечами, изображая безразличие.

— Разумеется.

Надо же, а чего я ожидала? Смущения?

Несколько мгновений он наблюдает, как я раздраженно чавкаю, а потом улыбается.

— Мне жаль этот сэндвич.

У меня нет остроумного ответа, поэтому я просто жую и глотаю, пока еда не исчезает.

Звонит его сотовый. Он вытаскивает его из кармана и коротко отвечает:

— Да?

Затем внимательно слушает. Я тоже прислушиваюсь, но мне не удается разобрать, что говорит человек на другом конце провода. Затем Киллиан со скоростью света задает серию вопросов, и его челюсть напрягается все сильнее и сильнее.

— Только один? В сознании? Где? Кто с ним? Сколько у нас времени?