Беспощадный рай - Джей Джессинжер

Я наблюдаю за всем этим и понимаю, что у этой дерзкой молодой воровки со светящимися карими глазами, которые передают эмоции, как у звезды немого кино, есть скелеты в шкафу, которые не уступают моим.

Возможно, их даже больше.

Сглотнув, она облизывает губы и прочищает горло.

— Почему ты так думаешь? — спрашивает она. Ее голос дрожит. Впервые с тех пор, как мы встретились, она выглядит уязвимой.

От этого меня накрывает такой волной желания защитить ее, что мне нужно время, чтобы успокоиться, прежде чем ответить.

— Один из них меня не узнал.

— Почему ты так решил?

— Он думал, что я твой телохранитель.

Прежде чем истечь кровью из пулевого отверстия, которое я проделал в его шее, он проклял меня за то, что я защищал «девчонку».

Самое интересное, что матерился он по-сербски. Врагов в Сербии у меня не имелось. Я добросовестно веду списки.

Еще интереснее то, как притихла и побледнела Джулия, глядя на меня широко распахнутыми немигающими глазами.

— Если ты признаешься, кто ты, я смогу помочь.

— Я никакая не важная персона, — последовал ее немедленный ответ.

В прошлом я говорил подобные слова, и тоже лгал.

— Если ты такая не важная, зачем тебе фальшивое имя?

— Увы, Киллиан, но Джулия — мое настоящее имя.

Ее глаза вспыхивают, а тон вызывающий. Каждый раз, стоит ей взглянуть на меня с этим огнем в глазах и пренебрежением, я хочу завалить ее на пол, прижать и зацеловать до такой степени, что она начнет умолять меня целовать ее везде.

— А Джеймсон? Твоя настоящая фамилия? — Она сжимает губы и испепеляет меня взглядом. — Так я и думал.

Она резко встает, ставит стакан с виски на столешницу и вытирает ладони о джинсы.

— Я ухожу, — объявляет она, поворачивается и быстро направляется к дверям лифта с напряженной спиной и плечами.

Я позволяю ей походить, решив налить себе еще выпить.

Через несколько минут она возвращается. Кипя от злости.

— Лифт заперт.

— Да.

— Разблокируй его.

— Нет.

— Я хочу, чтобы ты меня отпустил. — Она повышает голос. — Сейчас же.

Я изучаю ее. В ее голосе слышится резкость, а в глазах — паника. Как будто она думает, что я...

Когда до меня доходит, я чувствую себя полным идиотом, потому что не понял этого раньше.

Она боится похищения.

Не изнасилования, как мне показалось после ее сумасшествия в такси. Хотя, скорее всего, это тоже есть. Но в основном ее беспокойство вращается вокруг того, что ее берут в плен и удерживают против воли.

Страх стать заложником — довольно специфический вид страха, чьи корни растут из определенного воспитания. И, возможно, определенного обучения.

Я вспоминаю ее слова.

«Все наши отцы — плохие люди. Очень плохие люди. Из тех, кому все равно, кому придется причинить боль, чтобы получить желаемое».

Тогда я представил наркоторговцев или еще каких-нибудь заурядных уголовников. Может быть, даже бездушных генеральных директоров-миллиардеров. Но в сочетании с едким презрением в ее голосе каждый раз, когда она называет меня гангстером, неестественным спокойствием, которое она проявляла во время автомобильной погони и перестрелки, и паранойей по поводу того, что она стала жертвой похищения (и, честно говоря, всего остального), я думаю, что моя маленькая воришка — отпрыск кого-то хуже.

Наблюдая за выражением моего лица, она спрашивает:

— Что?

— Джулия, — раздумываю я вслух. — Это же итальянское имя?

— Нет. Английское.

— Нет, если его дарят девушке, родившейся в итальянской семье.