Из жизни звезд - Джиллиан Карр (1995)

— И симпатичный, — спокойно согласилась Ева, гладя Беспризорницу, которая запрыгнула ей на колени. — Но ты не думай Бог знает чего… Эндрю в прошлом месяце приезжал сюда на конференцию по вопросам воспитания детей, больных аутизмом, и мы встретились за обедом, вот и все.

— «Вот и все…» Все ли? Мы прокалякали с тобой до трех часов, а ты приберегла эту новость на сегодня?

— Каждый имеет право на маленькие секреты, — произнесла Ева, отставив чашку и напустив на себя строгий вид. — Тебе яичницу — болтунью или глазунью?

Моника заявила, что она ничего не хочет, и с удовольствием наблюдала за тем, как Ева расправилась с болтуньей из четырех яиц с гренком в масле и пончиком, запивая все это клубничным соком. Будет ли она тоже есть как лошадь, если забеременеет? Сейчас ей не хотелось даже думать о еде.

Она пыталась вообразить, что беременна ребенком Ричарда, а ей рисовался нелепый образ няни, которая подносит ей младенца, в кулачке малыша — трубка, а с пуповины его свисает крупная денежная купюра.

Не зная, приходить в ужас от такого видения или смеяться, Моника сказала Еве:

— Судя по твоему аппетиту, мой крестник будет похож на борца сумо. Обещай мне, что ты не родишь толстячка, пока я буду венчаться.

Около двух часов в квартире Евы закипела работа. Дженна, Делия и Ева носились в шелковых голубых нарядах, а парикмахер Моники занимался укладкой ее волос.

Клара потчевала ароматным кофе гримера, фотографа и двух его ассистентов, а тем временем ворвалась Линда и торжественно положила на счастье шестипенсовую монету в украшенную жемчугом и стеклярусом туфлю Моники.

Наконец Монику в ее ослепительно-золотом платье подвели к кавалькаде лимузинов.

— Теперь возврата нет! — бодро сказала Ева.

Моника почувствовала спазм в желудке. Может быть, ей все-таки надо было позавтракать. Когда она увидела из лимузина шпили собора св. Патрика, на фоне голубого июльского неба, ее охватила слабость.

«Моника, держись».

— У кого-нибудь найдется парочка крекеров? — услышала она свой слабый голос.

Дженна пошарила в своей кожаной сумке и извлекла оттуда вафлю.

— Мы хотели протащить для тебя неосвященные вафли, — пошутила она.

На улице было около сорока градусов, но Моника испытывала озноб, когда словно в полусне вышла из машины и направилась по белому ковру, устилавшему цементную лестницу и затененный вестибюль.

Они прибыли последними. Собор был полон.

— Ричард выглядит потрясающе, — услышала она чей-то шепот. Ей показалось, что это была Делия.

Ева обняла Монику.

— Я пойду внутрь, отыщу Эндрю. Сейчас все начнется с минуты на минуту, — она легонько прикоснулась к щеке Моники, стараясь не испортить ей макияж. — Будь счастлива! — шепнула она. — Ты заслуживаешь этого…

Под широкими складками платья колени Моники колотились.

«Возможно, моя идея самостоятельно идти к алтарю была не самой удачной — сейчас бы мне в самый раз опереться на чью-то руку. Похоже, я не так сильна, как думала».

Она ужаснулась пришедшей ей внезапно в голову мысли. А может быть, Пит был прав? Может, он знает ее лучше, чем она себя?

Из-за закрытой двери донеслась органная мелодия.

— Это сигнал для нас, — шепнула Линда. С этими словами она, Дженна и Делия вошли в двери и растворились в соборе, украшенном экзотическими цветами и мерцающими свечами, оставив Монику одну в вестибюле.

В этот момент Моника подумала о матери, представив, как Мирей и Дороти сейчас сидят в гостиной, не спуская глаз с хрустальных часов на камине, переживая вместе с ней.

«Но скорее всего они не могут представить, в какой панике сейчас я».

Помощник оператора указал кивком головы на дверь.

— Через две секунды вы будете в кадре, графиня.