17 потерянных - Нова Сума (2018)

Мистер Берк, казалось, не издал ни звука, мы видели лишь, как он шатался, не имея возможности как следует ступить на больную ногу — тощую и бледную, словно обсосанная зубочистка. Видели, как дым становился все реже, и ничего больше не горело, и шланги убрали от промокшего насквозь дома. Видели также, что взгляд миссис Берк метнулся поверх изгороди к нашему флигелю. Возможно, она вспомнила о давнем своем несчастье, которое оказалось связано с нами, и теперь непроизвольно связывала с нами и несчастье нынешнее.

— Мы подойдем к ним? — спросила я. — Может, они захотят побыть у нас?

Но мама так и не простила им то, как их дочь поступила со мной в ночь бегства, заперев в шкафу. Она не стала предъявлять им обвинений, поскольку Фиона исчезла, но затаила в своем сердце обиду и зло на нее и никогда не забывала о случившемся.

— С ними все будет хорошо, — сказала она. — Огонь потушен. Иди обратно в кровать.

Но сама не пошла в свою спальню, а я не отправилась в мою. Сбылась та самая угроза Фионы, о которой она нашептывала мне на ухо своим влажным ртом. Она сказала будто бы в шутку, что подожжет дом родителей, и вот он загорелся.

И хотя было очень трудно представить, как она осуществила такое издалека, но все же я была убеждена и тогда, и тем более теперь, что как-то да осуществила. Правда, она хотела сжечь родительский дом дотла, но не преуспела в этом.

Прошло несколько лет. Восемь. Никаких тебе больше пожаров, никаких писем и телефонных звонков. Мы с мамой продолжали жить в домике, потому что Берки ни разу не подняли плату за проживание. Они не стали брать новых приемных детей. Я выросла и больше не нуждалась в бебиситтерах. Перешла в одиннадцатый класс в той же самой школе, где некогда училась Фиона Берк, и покрасила волосы в черный цвет — в точно такой же, какой был у нее до того, как она покрасилась в огненно-красный. Мне исполнилось семнадцать. И тут пропавшая девушка по имени Эбби Синклер вызвала к жизни призрак Фионы Берк, здесь, в Пайнклиффе. И это разбудило и многих других.

В то самое время я почувствовала первый надлом в себе; трещина сначала была маленькой и имела одно-единственное имя, а потом ее стали расширять и расшатывать другие имена, и я в изумлении наблюдала за этим.

Если я захочу сосчитать всех девушек, сбежавших из дома в возрасте семнадцати лет, начиная с тех, кто жил по соседству, а потом охватывая все большую площадь Восточного побережья, затем добавлю сюда девушек, чья судьба оказалась куда более зловещей — они уехали не добровольно, но их тела все еще не найдены, — то окажусь ни с чем. Девушек окажется слишком много.

И это ужасает меня.

Чтобы распознать такую девушку, мне нужно почувствовать ее. Иногда что-то заставляет меня зависнуть на определенной странице интернета или библиотечного микрофильма. В ушах у меня начинает шуметь, к сонму голосов прибавляется один новый, прежде незнакомый. Одновременно под сердцем начинает теплеть, потом жар становится невыносимым, и мне приходится снимать подвеску, иначе я получу ожог и на моей коже останется кривой, почти круглый след от нее. Углы комнаты заполнят тени; у них есть руки и ноги и открытые рты. Лопатки, локти, коленки. Когда я обнаруживаю новенькую, они все выгибают свои шеи, пытаясь разглядеть, кто же это.

Так я нашла Натали Монтесано, 17 лет, из Эджехейвена, штат Вермонт, пропавшую семь лет тому назад. Или, правильнее сказать, это она нашла меня.

ЛЕДЯНОЙ ШТОРМ СТАЛ ПРИЧИНОЙ ХАОСА НА ГОРНЫХ ДОРОГАХ;

ПРОПАЛА МЕСТНАЯ СЕМНАДЦАТИЛЕТНЯЯ ДЕВУШКА