Сердце дракона - Лана Каминская (2021)

Впереди экипажа на белой в серых яблоках лошади ехал недовольного вида господин. На вид ему было около шестидесяти лет, одет он был по-походному просто, но внимательный взгляд смог бы легко определить, что качество сукна его одежд шло в колоссальный разрез с тем, что было у одежд его спутников. А если солнечный луч преломится и с секунду-другую задержится на руках того господина, затянутых в кожаные перчатки и крепко державших поводья, то нет-нет да и сверкнёт гранатовым блеском рубин на указательном пальце или сапфир – глубоководной синевой на безымянном.

Выражение лица статного господина всю дорогу оставалось хмурым: густые, некогда чёрные, а сейчас сильно с проседью, брови чуть ли не срослись на переносице, под глазами были мешки, а подбородок и скулы настолько напряжены, что, казалось, вот-вот и губы разомкнуться, и господин разверзнется такой несусветной бранью, которая распугает всё вокруг, и даже солнце от страха нырнёт за облака.

Но брани не следовало, как и других слов, впрочем, тоже. Лишь резкий жест левой рукой, понятный только одному человеку, что шёл на своей лошади следом и ловил каждый вздох и движение хозяина. Получив команду, стражник пришпорил своего скакуна, обогнал всю процессию и прикрикнул всадникам, что поспешали впереди:

– Стой, кому говорю!

Лошади громко заржали, распугивая не успевших спрятаться в ветвях деревьев птиц и, попеременно фыркая, застыли на месте.

– Проехали поворот. Разворачиваемся.

Державший в руке флаг оруженосец уверенно заметил:

– Дорога на юг одна. Мы не могли сбиться с пути.

– Позади нас осталась Папоротниковая впадина. Его величество желает повернуть на запад.

– Но впадина была добрых двадцать миль назад... А то и больше.

– Сам выпендришься перед королём и скажешь ему об этом или будешь исполнять приказ?

Перечить его величеству, королю Риккарду Стернсу, не смела даже муха. Пришлось толкаться на узком пятачке, поросшем клевером. Лошади перестроились быстро, а вот с экипажем пришлось повозиться. Даже дверцу открыли, чтобы высадить из кареты двух дам: одну – лет двадцати, скромно одетую, с вечно опущенным, понурым взглядом; другую – постарше, хоть и в богатом дорожном платье, но на лицо замученную и невесёлую. Сразу было понятно, что в путь она отправилась против своего желания и в дороге только и делала что считала минуты до отправления обратно домой. Но считать нужно было не минуты, а дни, поэтому дама быстро утомилась и предпочла просто дремать, пока экипаж болтает из стороны в сторону, словно пудинг на подносе, который быстро несут из кухни на праздничный стол.

На двадцати с лишним милях назад путь не закончился. Свернув на дорогу поуже, процессия загремела по камням вперемешку с обломленными ветками и только спустя приличное время вынырнула на твёрдый дёрн, по которому пошла быстрее.

До Папоротниковой впадины добрались, когда солнце уже стояло ниже макушек самых высоких деревьев. Эти плодородные земли вошли в состав Нолфорта очень давно: в те времена, когда количество домов на них можно было пересчитать по пальцам, а замок нынешнего хозяина – лорда Альгервильда – ещё и закладывать не начали. Теперь же, стоило лесу расступиться и всадникам и экипажу выйти на простирающиеся далеко вперёд темно-зелёные долины, по обе стороны дороги сразу начали попадаться разной величины деревеньки, какая душ на сто, а какая – и на все двести.

Замок лорда Альгервильда стоял на самом верху. Выложенный из серого камня, в западном крыле он начал заходиться трещинами, из-за чего хозяин спешно приказал всем домашним и прислуге перебраться в крыло восточное, а в западной стороне затеял восстановительные работы, которые шли уже десятый год и никак к завершению не подходили.