Граница дозволенного - Пабло Симонетти (2013)

Что мы ели, я не помню. По выходным в этом кафе-ресторане мы обычно пили латте из огромных кружек, сидя в разномастных старинных креслах. Однако на террасе кресел не водилось, пришлось довольствоваться складными стульями и стеклянным столиком. Тут прохладнее — спасибо свежему ветру, который дует навстречу машинам, принося с севера дыхание Гудзона. Ладонь Эсекьеля ныряет мне под юбку и останавливается на бедре гораздо выше, чем позволяют приличия. Это он так сообщает мне о своих намерениях. Или откликается на предполагаемые мои. По идее, мне должна вспомниться оторопь, пламенеющие от стыда щеки, сброшенная с бедра ладонь Эсекьеля. Но ничего такого на моей мысленной картинке нет. Люсьен вызывает симпатию, мне ничего не стоит представить нас двоих в постели. Я флиртую с ним, отбросив смущение. Смеюсь, встряхиваю волосами, касаюсь его плеча, наклоняюсь к нему поближе, когда он что-то говорит, а Эсекьель тем временем ласкает мое бедро. Люсьен видит эту бесстыжую ладонь через стеклянную столешницу. Затем следует приглашение к нам домой, выпить по последней. Мы идем сквозь толпу прохожих, выбравшихся глотнуть ночной прохлады. Люсьен шагает чуть вприпрыжку, будто его распирает от бурлящей внутри энергии.

Вот мы с гостем сидим на жутком диване, который я на следующий же день после приезда попыталась облагородить ярким полосатым покрывалом. Через открытые окна доносится шум с улицы. Эсекьель растянулся на ковре, облокотившись на длинные, почти метр в длину, валики. Мне страшно, что выйдет какая-нибудь промашка, и в то же время я боюсь конкретики. Скольжу взглядом по рукам и ногам Люсьена. Мне хочется их погладить. На нем шлепанцы с перемычкой через большой палец. Я заглядываю ему в лицо, пытаясь разобраться, улавливает ли он происходящее между мной и Эсекьелем. Он смотрит все так же простодушно, но общается теперь в основном со мной. Мы раскуриваем косячок. Сердце колотится все сильнее. Люсьен делает осторожную затяжку. Мы смеемся, вспоминая, как скованно держались на факультетском вечере.

Как же все случится, как мы перейдем грань, отделяющую обычные дружеские посиделки от неизвестности, где останется руководствоваться лишь интуицией? И в следующее мгновение Эсекьель ее переходит — перемахивает эту на первый взгляд непреодолимую пропасть, прерывая затянувшееся молчание вопросом: «Хочешь переспать с моей женой?» Я отчетливо помню выражение лица Эсекьеля. Он абсолютно серьезен, ни намека на смущенную улыбку или стыд, — предложение решительное, безапелляционное и недвусмысленное. «Мы были бы не против», — добавляет он, видя замешательство Люсьена. Гость поворачивается ко мне, но я не понимаю, что выражает его лицо — предвкушение, страх, ступор? С озадаченной улыбкой он переводит взгляд на Эсекьеля, ставит стакан виски на столик и молча целует меня, его ладонь проскальзывает мне между ног. На моих губах вкус виски, по бедру пробегает дрожь от прикосновения.