Юлия, дочь Цезаря - Юлия Львофф (2020)

Едва Флора огляделась вокруг, как к ней подбежал долговязый подросток и от имени своей хозяйки — владелицы кавпоны — неожиданно отказал ей в ночлеге.

- Что?! — возмутилась Флора; не в её правилах было затевать публичные ссоры, но тут она не смогла удержаться, чтобы не сорваться на крик. — В своём ли уме хозяйка этой конуры? Знает ли, с кем имеет дело, позволяя себе такие дерзости?! У меня в Риме среди сенаторов много влиятельных друзей — одного моего слова будет достаточно, чтобы от этого постоялого двора не осталось и камня!

Рассерженная, она надменно вскинула подбородок и взглядом обвела унылые стены, не обращая внимания на устремлённые на неё отовсюду любопытные глаза. Её ничто не могло смутить — слишком долгий путь она проделала, чтобы добраться наконец до берегов Италии, и теперь и она сама, и её слуги нуждались в отдыхе.

- Свободных комнат нет, клянусь всеми богами, которых ты почитаешь! — Медленно, как бы крадучись, к Флоре подошла высокая, но сильно сгорбленная старуха; зябко кутаясь в шерстяную хламиду, она быстро ощупала лицо женщины цепким взглядом и вдруг осклабилась: - Флора! Всё-таки не обманули меня мои старые глаза!

В свою очередь Флора так же внимательно, проверяя свою память (знакомые, хотя и помятые Временем черты; вьющиеся светлые, как лён, но уже изрядно поредевшие волосы), посмотрела на неё и тихо проговорила по-гречески:

- Миртия! Ты ли это, старая сводня? Я-то была уверена, что ты уже давно переплыла Ахерон с оболом во рту...

- Ещё не время, ещё не время... Старушки Мойры щедры и милостивы ко мне... — Миртия со смутной улыбкой покачала головой и прибавила со вздохом: - Да, были времена не в пример нынешним. Обо мне в Риме знал едва ли не каждый благородный патриций! С эдилами дружбу водила! Эх... — Она снова горестно вздохнула, сокрушаясь, покачала головой. — Но, как говорят римляне, non semper erunt Saturnalia[86]... Годы пролетели, красота увяла, поклонники рассеялись... Ни родины, ни семьи — ничего, кроме этой ночлежки...

Умолкнув, старая гречанка подалась к Флоре, хищно потянула носом:

- А ты, я вижу, не изменяешь давним привычкам? — снова заговорила она, сощурив один глаз. — Благовония всё те же... Но цена... Цена твоя, пожалуй, выше прежней, не так ли, Флора?

- Ты, Миртия, хотя и состарилась, в душе так и осталась lena[87], - беззлобно рассмеялась Флора. — Не терпится получить денежки? Ты ведь и рада была бы заманить сейчас ко мне ночного посетителя с толстым кошельком!

Старая гречанка усмехнулась в морщины, собравшиеся у рта.

- Когда-то за тебя одну я была готова отдать десятерых девиц из моего лупанария...

- Я уже давно — свободная куртизанка — и продаю себя, ты не ошиблась, за очень дорогую цену. У меня есть собственный дом, есть прислуга из преданных мне рабов, и любовников я выбираю себе сама: на свой вкус и по своей прихоти. — Флора невольно горделиво выпятила грудь — перед старухой, олицетворявшей её прошлое, о котором она не любила вспоминать.

Но кому и что она пыталась доказать?..

Она вдруг смутилась и с тоской посмотрела в окно: дождь лил одной сплошной завесой. А ведь она была бы, пожалуй, уже на полпути к Тибуру, если б не этот ливень...

- Послушай, Миртия, - обратилась она к хозяйке кавпоны, - мне нужна комната — всего на одну ночь.

Ответ старухи поверг Флору в отчаяние:

- Боюсь, мне придётся огорчить тебя. Все комнаты заняты постояльцами, и, если бы ты дала мне двойную плату, я не смогла бы найти для тебя даже собачью конуру.

- Я могу уступить свою комнату, - неожиданно раздался ровный мужской голос.

Флора обернулась - перед ней стоял рослый смуглый человек; должно быть, он давно не брился: щетина покрывала его шею и скулы. Мгновение они молча смотрели друг на друга.

- Квинт? Квинт Сервилий Цепион? — первой заговорила Флора.

- Узнала, - просто ответил мужчина.