Оборотень - Шарлотта Йонг (2021)

Доктор в испуге вышел из своего кабинета, и весь дом, видимо, растерялся в отсутствии Анны, всегда незаменимой в таких случаях. Перегрин еще оставался здесь некоторое время, полный раскаяния и в совершенном отчаянии, предлагая съездить за нею или за врачом, и наконец остановился на последнем намерении, отчасти подвигнутый к тому старой кухаркой, его давнишним врагом.

– Не лучше? Нет, сэр… не ваша вина, конечно. Перепугали вы ее до смерти!

Не вступая в прения с старухой, Перегрин вскочил на лошадь и помчался в Портсмут; он возвратился поздно, когда м-рис Вудфорд была уже в постели и Анна находилась около нее. Ей было несколько лучше, но она чувствовала еще большую слабость, и он сознавал, что теперь было не время для возобновления утреннего разговора, если бы даже ему и не нужно было спешить домой. Поездка за доктором была довольно уважительной причиной, чтобы опоздать к вечерней молитве и поучению, но он заметил при этом недоверчивые взгляды, сильно раздражавшие его.

Возвращение Анны принесло м-рис Вудфорд более пользы, чем посещение врача, хотя первая и не подозревала, какими опасными симптомами были такие обмороки и следующий за ними упадок сил. Ночью, лежа с открытыми глазами в постели, м-рис Вудфорд заметила, что дочь ее была беспокойна и чем-то расстроена и спросила ее о причине, а также как она провела время в гостях.

– Но вы не любите, когда я говорю об этих вещах.

– Скажи мне все, что у тебя на сердце, дитя мое.

Она сразу высказала ей все, с откровенностью обыкновенно сдержанной натуры. «Молодая» в этот день была особенно капризна и своенравна, может быть, от зависти, что Люси была героинею дня, и, кроме того, мучилась простудой, не дозволявшей ей выходить из дому; можно было представить себе, до чего она доводила всех своими причудами, капризами и жалобами, так что весь день был испорчен. Люси не могла ни на одну минуту поговорить со своей подругой без того, чтобы та не прерывала ее жалобами на равнодушие и невнимательность.

Жалобы на дурное обращение леди Арчфильд, как молодая жена называла самые легкие стеснения в заботах об ее собственном здоровье, были главною темою разговоров невестки, кроме ее нарядов, болезней и подобающем с ней обхождении.

И даже молодой м-р Арчфильд, усаживая свою старинную подругу в карету, должен был сознаться ей, что он совсем потерял голову. Его мать, конечно, желала ей добра, но она не принимала в расчет ее воспитания, и его жена – что он мог сделать для нее. Она только мучила себя и всех окружающих.

Даже если бы и согласился на это его отец, она совершенно не годилась бы в хозяйки своего собственного дома; и бедному Чарльзу только оставалось проклинать ее опекунов, не имевших понятия о том, как следует воспитывать молодую женщину. Это хуже, чем плохо обученная собака.

М-рис Вудфорд, выслушав все это, была сильно огорчена, и не только за своих знакомых.

– Но, мое дорогое дитя, – сказала она, – ты не должна допускать таких откровенностей с его стороны. Они очень опасны, когда касаются женатых людей.

– Все это произошло в несколько мгновений, мама, и я не могла его остановить. Он так несчастен, – и в голосе Анны слышались слезы.

– Тем более нет причин не слушать о том, в чем он сам скоро будет раскаиваться. Если бы он не был так молод, то было бы уже совсем непростительно и неразумно с его стороны рассказывать о неприятностях и беспокойствах, с которыми часто бывают соединены первые года брачной жизни. Мне очень жаль бедного юношу, который не мыслит ничего дурного, поверяя все это подруге своих детских игр; но он не имеет права говорить так о своей жене, особенно молодой девушке, слишком неопытной, чтобы помочь ему советом. Если он повторит это в другой раз, обещай мне, что ты заставишь его замолчать, хотя бы пришлось прямо сказать ему об этом.