Нелюбимый - Кэти Регнери (2021)

— Вы имеете в виду свидетельства о рождении?

— Нет. Нет, я конкретно ищу…

Я изучаю её лицо, решая пойти другим путём.

— Мэм, вы давно живёте здесь, в Миллинокете?

— Шестьдесят два года, — гордо отвечает она. — Родилась и выросла здесь.

— Вы помните Портеров?

Она поднимает брови, выражение её лица становится напряжённым.

— Вы репортёры?

— Нет! Нет, мэм, — заверяю я. — Но меня интересует Кэссиди Портер.

— Знаете, он был найден мёртвым. В июне.

— Да, мэм.

Я киваю, поднимая свою футболку достаточно для того, чтобы показать мои заживающие раны.

— Я знаю. Я была его жертвой.

— Оооо Боже!

Она ахает, глядя на мои шрамы, потом снова на моё лицо.

— Чёрт возьми! Вы пропавшая девушка!

— Да, мэм.

— Наша Бринн была спасена человеком, который живёт в лесу, — делится мой папа.

— Вы не говорите…

— Да.

Я киваю.

— И я знаю, что это прозвучит странно, но человека, который спас меня, тоже звали Кэссиди Портер.

Её глаза расширяются.

— Боже мой.

— Мэм, в Миллинокете родились два Кэссиди Портера? Два Кэссиди Портера, живущих здесь?

— Нет, — говорит она. — Нет, насколько я помню. Только один. Маленький Кэссиди с разноцветными глазами.

Мой желудок падает, потому что она определённо говорит о моём Кэссе, а не Уэйне, и я киваю, чтобы она продолжила.

— Они с мамой уехали вскоре после суда. Больше я их никогда не видела.

— Никогда?

Она качает головой.

— Его дедушка Клири — Фрэнк Клири — время от времени приезжал в город, чтобы забрать свой чек от правительства — он был ранен во Вьетнаме, вы не знаете, но, я не очень помню, чтобы я видела Кэссиди.

— А где жил его дедушка Клири?

— Одному Богу известно, — отвечает она, качая головой и вздыхая. — Люди говорили, что он построил хижину высоко в северных лесах и жил там. Держался особняком. Ему принадлежало более 2000 акров против Бакстер-парка.

Мои глаза расширяются в неверии.

— Две тысячи акров?

Она кивает.

— Я могу показать вам съёмку с продажи, если хотите.

Я с энтузиазмом киваю, и она указывает на стол на четверых в центре комнаты.

— Садитесь. Сегодня здесь тихо. Посмотрим, что я смогу откопать.

Когда мы садимся, я замечаю, что брови моего отца нахмурены, как будто он что-то вычисляет в уме.

— Бринн, — произносит он, — это большая земля.

— Я знаю, — отвечаю я, но на самом деле я не очень хорошо представляю, сколько это стоит.

Мой отец разъясняет.

— Я не уверен, сколько здесь стоит земля, но предполагаю, что около 600 долларов за акр, а это значит, что твой Кэссиди сидит на более чем миллионе долларов.

— Ого.

— Ну вот, — говорит мисс Долби, держа в руках потрёпанную бежевую папку. — Была подшита прямо под «К» за Клири.

Она открывает её на столе, разворачивает карту, спрятанную внутри, и разглаживает её ладонями.

— Да, 2160 акров, примыкающих к государственному парку Бакстер, куплены за 135 000 долларов ещё в 1972 году. Продано Фрэнсису и Бертраму Клири.

Она замолкает, тихонько хмыкая, затем хватает стикер.

— Нужно связаться с мистером Клири — Бертом, то есть и сообщить ему, что теперь, когда Кэссиди умер, земля пустует.

Я собираюсь сказать, что она не пустует, и что Кэссиди не умер, но я не уверена, какие права у моего Кэссиди на землю Клири, поэтому я проглатываю свои слова. Если он не связан с Клири по крови, то может вообще не иметь прав на эту землю.

— Мисс Долби, — говорю я, — есть ли какой-нибудь шанс, что я смогу получить копию этой карты?

Она смотрит на моё бедро, где я показала ей шрамы от нападения, одаривает меня сочувствующим взглядом и пожимает плечами.

— Думаю, ничто не сможет навредить.

Она берёт папку и тащится с ней, по-видимому, к копировальной машине.

— Зачем тебе нужна эта копия? — шепчет мама через стол.