Нелюбимый - Кэти Регнери (2021)

— Великая Белая Пасхальная Буря, — произносит она, откидываясь на спинку стула, затем делает глубокий вдох и кивает.

— Плохое время. Да, я была здесь. Я помню.

— Плохое время? — спрашиваю я.

— Ни один грузовик не мог проехать несколько дней.

Она снова качает головой.

— Если раненные могли добраться сюда, мы им помогали. Но персонал, который был здесь, когда разразилась буря, оказался в ловушке. Мы пробыли тут, ох, полагаю три дня подряд.

— Должно быть, это было утомительно, — замечает мама.

— Очень, — соглашается мисс Лэндон.

Я тянусь к её руке, отчаянно пытаясь выяснить всё, что можно о Джексоне и Кэссиди.

— Эти два маленьких мальчика. Они родились в то воскресенье.

— Да. Я помню, что у нас родились два мальчика во время той бури, потому что позже нашли двух местных мальчиков мёртвыми на Катадин, и все говорили, что природа уравновесила себя.

Я знаю, что она говорит о Вилли Долби и его друге, и вздрагиваю от ужасной банальности.

После вздоха, она продолжает.

— Я не присутствовала ни на одних из родов. Я присматривала за малышом в отделении интенсивной терапии новорождённых. Он был в бедственном положении. И тоже не выжил.

— Мне жаль, — говорю я и делаю паузу, прежде чем спросить: — Вы не помните, кто ещё работал в ту ночь? В те выходные? А именно, кто мог участвовать в родах?

— Могли быть… ах… хмм.

Она кивает, её губы опускаются.

— Кто? Кто был здесь?

— Ну, доктор Гордон. И доктор Максвелл.

У меня такое чувство, что мы ещё не дошли до «ах… хмм».

— Кто ещё?

— Медсестра Хамфрис. Тереза Хамфрис. В ту ночь она была дежурной медсестрой. Фактически, старшая медсестра родильного отделения. Она пробыла тут все три дня.

— Вы не возражаете, если я спрошу, почему вы так сказали «ах», когда вспомнили её?

Мисс Лэндон вздыхает, глядя на меня печальными глазами.

— Конечно, сейчас её уже нет. Ей тогда было почти семьдесят.

— Было что-то тревожное на счёт медсестры Хамфрис?

— Почему вы спрашиваете об этих мальчиках? — задает она встречный вопрос, её лицо становится холодным. — Потому что мне действительно нужно возвращаться к р…

— Возможно ли, что их перепутали? — выпаливаю я. — Возможно ли, что в какой-то момент между их рождением и выпиской, что младенцы были перепутаны?

Её глаза расширяются, она качает головой, отодвигает стул от стола и встаёт.

— Простите, ребята, но профсоюзы медсестёр не очень-то благосклонно относятся к подобным разговорам. Мне нужно вернуться наверх.

Я тоже встаю и тянусь к её руке, которую мягко удерживаю.

— Пожалуйста, мисс Лэндон, я не могу выразить, как отчаянно нуждаюсь в этой информации. Я умоляю вас…

Медсестра смотрит на меня, в её глазах сомнение. Она наклоняется ближе ко мне, её голос тихий.

— Тереза Хамфрис умерла в мае 1990 года. Разберитесь с этим.

Она грустно улыбается мне, поворачивается и уходит.

«Мне нужен интернет», — думаю я, когда выхожу из-за стола и молча направляюсь к машине, мои родители следуют за мной по пятам, спрашивая о прощальных словах Бетти Лэндон.

«Подожди меня, Кэсс. Я иду, любовь моя».

«Я обещаю тебе, я иду».

Глава 32

Кэссиди

Высадить Бринн у полицейского управления Миллинокета было самой трудной вещью, которую я когда-либо делал в своей жизни, но теперь, когда я знаю правду о себе — что я причиняю людям боль, как мой отец, что я такой же убийца, как и он, — я немного утешаюсь мыслью, что вовремя увёз её от себя.

Теперь, когда я потерял Бринн, это единственное утешение, оставшееся в моей жалкой жизни.