Нелюбимый - Кэти Регнери (2021)

Однажды я спросил её, почему он никогда не причинял нам вреда. Она долго смотрела на меня, прежде чем ответить, что она не знает.

Думаю, он жил двумя жизнями.

— Дедушка, — говорю я, глядя в его усталые глаза. — Что теперь будет?

— Будь сильным ради своей мамы, — говорит он, похлопывая меня по колену. — У неё не так много времени. Несколько недель. Не больше.

Ещё один всхлип вырывается из моего горла, и я закусываю щеки изнутри, пока не чувствую вкус крови.

— После того, как она уйдёт, мы останемся здесь вместе, Кэсс. Здесь, со мной, ты в безопасности до тех пор, пока я жив. И я научу тебя всему, чтобы быть уверенным, что ты сможешь защитить себя после моей смерти.

Я не могу вынести мысли о потери еще и дедушки, поэтому выкидываю её из головы. Когда я это делаю, зернистое изображение Адольфа Гитлера с обложки маминой книги выступает на передний план в моем сознании.

— Что я должен делать с… остальным? — спрашиваю я, задаваясь вопросом о возможных демонах, которые дремлют внутри меня, которые могут проснуться в любое время, превратив меня в монстра, подобного моему отцу.

— Уверен, ей бы стало легче на сердце, если бы она знала, что ты будешь осторожен, сынок.

— Осторожен?

— Живи тихо, — говорит дедушка, используя свою любимую терминологию для нашего изолированного стиля жизни, вне системы. Его голубые глаза удерживают меня как два спасательных круга, и он кивает глубокомысленно, утешительно, снова похлопывая меня по колену. — Живи тихо, и что бы ни происходило внутри тебя, ты никогда не сможешь навредить кому-то, Кэссиди. Это то, чего хотела бы твоя мама.

Живи тихо.

Живи тихо.

Живи тихо.

— Обещаю, — говорю я.

— Хороший мальчик.

Я киваю ему, поклявшись, что кровь в моих венах никогда не заразит другую жизнь.

Я буду жить тихо.

И ужасные гены Пола Исаака Портера умрут вместе со мной.

Глава 7

Бринн

Хоуп дала мне указание прибыть на стоянку к шести утра и сказала, что перед походом на Катадин я должна остановиться на станции рейнджеров, чтобы:

1) заявить о своём намерении совершить поход;

2) сообщить маршрут, которым я планировала пройти;

3) предоставить свою контактную информацию, на случай, если я пропаду в пути.

Зловещая мысль.

Сегодня утром, в пять тридцать, Хоуп уехала в аэропорт, а десятью минутами позже подъехало моё такси, готовое отвезти меня в палаточный лагерь «Бурный ручей». Этот лагерь служил перевалочным пунктом для Озерной тропы, которая привела бы меня через три с половиной мили к озеру Чимни. Оттуда я могу перейти на Седельную тропу, а ещё через две с четвертью мили попасть на вершину Катадин. Это будет одиннадцать с половиной миль туда и обратно — тяжёлый подъём для тощей, находящейся «не в форме» меня, но Хоуп пообещала, что это был маршрут, который Джем выбрал бы для меня.

Глядя ранним утром в окно на туманный Мэн, я задаюсь вопросом, увижу ли я когда-нибудь снова Хоуп, но что-то — без сомнения, тоже ощущение прощания, что я испытывала за ужином прошлым вечером — подсказывает мне, что, вероятно, нет. Наша дружба всегда была продолжением нашей общей любви к Джему. Таким образом, с его потерей рушится наша связь.

Я также думаю о её словах, сказанных прошлым вечером, о том, чтобы отпустить и двигаться дальше. То же отношение, которое я так ненавидела со стороны своей матери и разных доброжелательных друзей, теперь, когда исходило от Хоуп, вызвало у меня другой отклик, это почти как если бы сам Джем через свою близняшку давал мне разрешение жить снова. Сказать «прощай».

Замечая указатели на парковку у «Бурного ручья», это чувство прощания снова поднимается во мне, и я лезу в наружный карман дорожного рюкзака, чтобы дотронуться до телефона Джема, безопасно лежащего внутри пакета для улик.