Тёмная порода - Ксения Крейцер (2021)

– Ох, Джарвис, ну какая я «миледи»? Я ведь не из благородных, просто «Альба».

Джарвис приподнял одну бровь.

– Я давно живу на этом свете, и, уж поверьте, миледи, к вам нужно обращаться именно так, – он поклонился. – Прошу прощения, я вас ненадолго оставлю.

Джарвис отошёл, оставив Альбу в полном смущении.

– Спасибо, можешь быть свободна, – сказал Сергос девочке-служанке, которой Джарвис дал знак прислуживать за столом. – Мы сами справимся.

Сергос разломил ещё горячий ароматный хлеб, протянул Альбе кусок, пододвинул мясо.

– Вина? – предложил он.

– Нет, спасибо, воды.

– Джарвис расстроится, – сказал Сергос.

– Мне просто не хочется.

– Нет, как скажешь, как скажешь! – замахал руками Сергос. – Но тогда бери вот этот кусок мяса, который побольше. Нельзя обижать Джарвиса, он и так разволновался.

– Сергос, – рассмеялась она. – Ну, он огромный. Я не съем столько. Мне хватит вот этого маленького, – Альба поймала взгляд Сергоса и быстро добавила, – и я возьму ещё… Что это, грибы? Грибы. И хлеб. Смотри, тут еды на взрослого мужика, – она улыбнулась.

– Ладно, уговорила, – нехотя согласился Сергос.

По его мнению, Альба ела неприлично мало, но не заставлять же её в самом деле.

– Тогда после ужина мы прогуляемся по саду, – выпалил Сергос.

Вышло неожиданно для него самого. То есть он думал об этом и собирался предложить, но сейчас было как-то не к месту и вообще…

– Если ты, конечно, не очень устала, – попытался поправиться он. – Если устала, то мы никуда не пойдём, – спешно заверил Сергос и окончательно смутился.

Альба наблюдала за ним, склонив голову набок.

– Если в таком случае мне не придётся есть этот огромный кусок мяса, то я согласна, – подхватила она.

– Договорились! – обрадовался Сергос.

* * *

– Всё-таки это очень необычное зрелище, – задумчиво проговорила Альба. – Все эти цветы, зелень, когда кругом не то, что листва облетела, снежок срывается.

Они прохаживались по саду. Ночь уже накрыла Гарден тёмным покрывалом, за лесом восходила луна, а светлячки, что мерцали повсюду, казались звёздами, сорвавшимися с небес. Слишком мелкими и шустрыми, чтобы удерживаться на величественном небосводе.

– Да, – подтвердил Сергос. – Я вижу это всё с детства, больше того, знаю, как это сделано, и всё равно каждый раз удивляюсь. Хотел бы я в своей жизни создать что-нибудь хоть на долю такое же прекрасное, как этот сад. Да только в голову ничего не идёт. Мне далеко до моего деда.

– Сколько его нет?

Сергос призадумался.

– Десять лет почти. Я уже с трудом вспоминаю его лицо. Представляешь, помню наши с ним разговоры, слова его помню, как он смеялся – помню. А лицо… Как расплывается. На портрет смотрю – вот же они черты лица знакомые, вот он – князь Соларс, мой дед. А только отвернусь – и всё, не могу лица его вспомнить.

Альба шумно вздохнула.

– Я тоже начинаю забывать, как мама выглядела. Не совсем, не целиком, но, как ты сказал, расплывается всё в памяти. И какие у отца были глаза, я тоже, наверно, когда-нибудь не скажу. И у меня нет их портретов, чтобы вспомнить.

– В этом плане мне нравится верить, что мы все встретимся с теми, кого любили, у Великого очага. Это даёт надежду.

– Ты правда веришь в эту чушь? Праведники, грешники, Сауле, Великий очаг, который они с сестрой никак не поделят? Это вот всё? – Альба неопределённо взмахнула рукой. – Проповедники так расписывают посмертные посиделки у Богини, что и жить-то, выходит, не надо. Умирай сразу, пока не нагрешил и не потерял возможность к ней попасть.

– Нет, – покачал головой Сергос, – мне нравится только часть про встречу с родными. Знаешь, как сказал мне однажды Марис, когда мы с ним вот так же обсуждали тему веры, приятно думать, что где-то есть мать, которая ждёт тебя у очага. А в остальном я с тобой полностью согласен.