Этот дом был такой красивый, такой свой. Как будто я жила в нем когда-то в детстве и вот вернулась. Все эти длинные загадочные коридоры, высоченные потолки (в Америке потолки традиционно делают низкими; в крайнем случае, соорудят центральный холл с «оупен спэйс» высотой в два этажа), все эти высокие узкие окна и эркеры, подвал с винным погребом, крутые лестницы… И двор, боже мой, такой двор, с одной стороны отгороженный высокой увитой плющом каменной стеной, а с другой — живой изгородью. И с каменной скамейкой под столетними деревьями. И со львами, представляете? — с каменными львами. Мы с Антоном переехали сюда месяц назад, и я сразу выбрала себе будуарчик — комнату в эркере на втором этаже, окнами во двор. Она совсем маленькая, невероятно уютная, а из эркера виден декоративный мостик с фонарем, спрятанный меж кустами шиповника и жимолости. Комнат в доме достаточно, есть даже студия для гостей над остекленной верандой — вся, как и веранда, состоящая из окон.

А еще оставшиеся от бывших хозяев старинные фотографии в темных деревянных рамках. Они висят на стене в коридоре второго этажа, мы их не стали снимать, потому что они принадлежат этому дому — все эти пожелтевшие полковники и грустные дети, сонные блондинки и аккуратные клерки в новых макинтошах.

Дом разделен на две половины, за стеной живут моя подруга Нэнси с мужем Иваном. На их половину можно попасть с улицы, а можно прямо изнутри дома, и мы с Нэнси редко закрываем дверь, соединяющую наши апартаменты. Во-первых, моя кухня удобнее, и мы готовим на ней вместе, а во-вторых, сразу после переезда наши парни уехали на заработки в Монтану и вернулись только на днях, так что нам с подругой, девушкам смелым и решительным, было страшновато одним в огромном доме, и мы старались держаться поближе друг к другу. Зато, пока их не было, мы успели наклеить обои и побелить потолки. У нас красиво, просторно, хотя и пустовато, мы еще не обзавелись достаточным количеством мебели, и от этого шаги по комнатам кажутся особенно гулкими. Нэнси с Иваном, правда, приобрели огромную кровать, круглую, разумеется, — у моей подруги неослабевающая тяга к шикарной жизни. Кровать потребовала атласного постельного белья вызывающе-алого цвета. Как на нем спать, я не понимаю, — скользко же и холодно. Но Нэнси намерена докупить еще один комплект — черный. И атласные подушечки в виде сердец. С ума сойти. Тошка бы меня убил, если бы я притащила в нашу спальню что-нибудь подобное.

— Вера?

— Ммм?..

— Тебе часто снятся кошмары?

Я придвигаюсь к нему поближе и пристраиваю голову у него на плече.

— Ну… я не знаю. Наверное, да. Часто. Осень, Тош… это осень.

— А раньше, пока мы не переехали, часто снились?

Его серьезность меня удивляет.

— Нет, раньше — нет. Ты думаешь, это из-за переезда?.. Да нет, ну что ты!.. Мне безумно нравится этот дом, я его люблю, ты же знаешь.

— Это неважно.

— Нет, важно. Если я люблю этот дом — как он может меня обидеть?

— Да запросто. Это ведь ты его любишь, а не он тебя.

— Ты злой.

— Нет, я рассудительный. Давай спать.

Наша спальня на втором этаже, рядом с моим будуарчиком, и лунный свет просачивается сюда сквозь ветки старого вяза, растущего на заднем дворе. Электронный будильник у кровати добавляет минуту на дисплее: уже 2:01. Так поздно. И так тихо. Тошка теплый, как печка. Глаза у меня закрываются сами собой… Легкие шаги по коридору. Шаги?.. Да нет, это ветер швырнул горсть листьев на крышу. Они шуршат, шуршат… Я зарываюсь поглубже в одеяло и засыпаю блаженно и быстро. Как хорошо, что Тошка вернулся. Как хорошо, что у нас есть дом, настоящий, свой, такой красивый…

…Сдавленный крик.

Это я кричу? Мне опять что-то приснилось?